Я не толстая - Кэбот Мэг

Но все равно страшно.

Скрыть от студентов полицейский фургон и перенос трупа из здания в машину было невозможно, так что к четырем часам о смертельном случае знало все студенческое население Фишер-холла. А когда включили лифты и студентам наконец разрешили вернуться на этажи, они узнали и о том, как она умерла. Я хочу сказать, они же студенты, они не дураки и вполне способны логически мыслить и сопоставлять факты.

Но особенно волноваться о том, как семьсот обитателей Фишер-холла переживут новость о смерти Элизабет, мне было некогда. В первую очередь меня волновал вопрос, как переживут новость о смерти Элизбет ее родители.

А все потому, что доктор Джессап решил – и его решение было поддержано доктором Флинном, – что поскольку Рейчел уже общалась с миссис Келлог по поводу гостей, которых разрешается принимать Элизабет, то именно Рейчел и следует сообщить родителям о смерти их дочери.

– Келлогам будет легче услышать трагическую весть, если ее сообщит знакомый голос, – заверил доктор Флинн.

Как только было принято такое решение, Сару бесцеремонно выдворили из кабинета, а меня доктор Джессап попросил остаться.

– Так Рейчел будет спокойнее, – сказал он.

Сразу ясно, он никогда не видел Рейчел в действии и не слышал, как она в студенческом кафе костерит посетителей салатного бара за то, что кто-то случайно поставил жирную салатную заправку на место, где должна стоять обезжиренная, – как однажды нечаянно сделала я. Рейчел не из тех, кто нуждается в утешении. Но кто я такая, чтобы выступать?

Все это было очень печально, и к тому времени, когда Рейчел повесила трубку, я почувствовала, что у меня начинается мигрень и болит желудок.

Конечно, причина желудочных колик могла быть в одиннадцати конфетах и пачке чипсов, которые я съела, но кто его знает.

А тут еще доктор Джессап обострил симптомы. Расстроенный замечаниями доктора Эллингтона, он послал к черту городские правила относительно курения и принялся усиленно дымить, примостившись пятой точкой на край стола Рейчел. Открыть окно никто не предложил. Наш офис находится на первом этаже, и, если открыть окно, то какой-нибудь остряк непременно подойдет и крикнет:

– Можно мне жареной картошки?

Тут до меня дошло, что Рейчел давно закончила говорить по телефону, и я больше не нужна в качестве ее утешителя. Мне здесь больше делать нечего. Поэтому я встала и сказала:

– Я пойду домой.

К счастью, доктор Эллингтон давным-давно ушел, у них с женой есть дом в Хэмптоне, куда они отправляются при каждой возможности. Миссис Эллингтон не захотела выходить через парадный вход, перед которым у самого тротуара, сразу за пожарной машиной стоял полицейский фургон. Мне пришлось отключить сигнализацию, чтобы она смогла выйти через запасной выход сбоку, за кафетерием, через ту дверь, в которую охрана впускает некоторых почетных гостей Эллингтонов, пожаловавших на званые обеды (Шварценеггеров, к примеру), чтобы им не досаждали студенты.

Эллингтонов ждал зеленый «мерседес», за рулем которого сидел их единственный сын – Кристофер, очень симпатичный парень. Ему около тридцати, он носит очень дорогие костюмы и живет в студенческом общежитии, потому что учится на юридическом факультете. Доктор Эллингтон заботливо усадил жену на заднее сиденье, сложил в багажник чемоданы и сел на переднее сиденье рядом с сыном.

Кристофер рванул с места так резко, что люди, гулявшие по уличной ярмарке – ах да, уличная ярмарка продолжалась, несмотря на пожарную машину и полицейский фургон, – отскочили на тротуар, решив, что кто-то пытается их задавить. Я его понимаю: будь Эллингтоны моими родителями, я бы тоже попыталась кого-нибудь задавить.

Когда я заявила, что собираюсь уходить, первым очнулся доктор Флинн. Он сказал:

– Да, конечно, Хизер, идите домой. Стэн, ведь Хизер нам больше не нужна?

Доктор Джессап выпустил струю сизого дыма.

– Идите, – сказал он, обращаясь ко мне. – И выпейте чего-нибудь. Да покрепче.

– О, Хизер! – воскликнула вдруг Рейчел.

Она вскочила с вращающегося стула и, к моему немалому удивлению, бросилась меня обнимать. Раньше она никогда не демонстрировала на публике какие-то теплые чувства ко мне.

– Спасибо тебе огромное, что пришла! Не представляю, что бы я без тебя делала! В трудный момент на тебя всегда можно положиться.

Я понятия не имела, что она имеет в виду. Я же ничего не сделала. Даже не купила цветы, как предлагал доктор Джессап. Правда, успокоила студентов, которые работали в холле, ну и еще, пожалуй, уговорила Сару отменить дискотеку. Но это все, честное слово. Ничего героического я не совершила.