Авантюристка - Джоансен Айрис

Галлахер молча покачал головой, в его глазах плясали веселые искорки.

— Вы говорили исключительно серьезно, причем я не мог понять, кому вы адресуете свою пламенную речь — мне или помидору. Все это было так забавно!

Мэнди радостно улыбнулась. Она чувствовала, как ее переполняет восторг. Великое приключение начинается!

— Между прочим, это очень хороший помидор. Хотите, я вам его нарежу?

Галлахер медленно покачал головой.

— А почему вы сегодня не ели?

— Я не хотела терять на это времени. — Мэнди открыла хлебницу и достала оттуда два кусочка ржаного хлеба. — Я в цейтноте.

— Что значит в цейтноте? — застыв на месте, спросил Галлахер.

— Я должна закончить свою работу самое позднее через три недели, — ответила Мэнди и тут же попыталась сменить тему. — А что за фильм вы сейчас снимаете?

— Это историческая драма о первых австралийских шахтерах, добывавших опалы. — Галлахер пристально посмотрел на нее. — Скажите, какого черта вы здесь делаете? Ведь не горными же работами вы занимаетесь. Без лицензии вы не имеете права на то, что найдете. И в то же время вы говорите мне, что часами работаете в шахте.

— Нет, я не занимаюсь горными работами. — Черт возьми, как жаль, что приходится уклоняться от прямого ответа. — Послушайте, я не могу вам этого сказать. Это не только мой секрет.

— А чей же еще?

Галлахер больше не улыбался, и Мэнди с горечью вновь увидела в его взгляде настороженность.

— Прошу вас, — беспомощно прошептала она, — поверьте мне. Я никогда не сделаю вам ничего плохого.

— Какого черта я должен… — Он оборвал себя и некоторое время молча глядел на нее, затем улыбнулся. — Там в холодильнике где-то есть салат из помидоров и сдобная ватрушка. Одного сандвича вам будет мало. Вы и так слишком худая. Разве ваш друг Джакто не заставляет вас есть?

Мэнди облегченно вздохнула.

— Джакто считает, что каждый должен следовать своим путем.

— По вас это заметно. — Он нахмурился. — В ту ночь, когда мы впервые встретились, вы работали в шахте?

— Да, — Мэнди кивнула. — Ночью прохладнее. Днем там иногда становится просто невыносимо. — Она улыбнулась. — Не беспокойтесь, я очень сильная. В свое время я и не такое выдерживала.

«Арнемленд, пороги Франклина — где она только не скиталась?» — подумал Галлахер.

— Деннис мне говорил. — Он покачал головой. — И зачем вам это нужно?

— А зачем вы объездили всю Австралию, снимая ваши документальные фильмы? — Глаза Мэнди сверкали. — В поисках разнообразия, в поисках приключений. Меня, кажется, никто не понимает, кроме Джакто и, может быть, моего отца. Но я уверена, что вы-то понимаете, о чем я говорю, Роман.

— Да, понимаю, — задумчиво сказал Галлахер. Ему внезапно захотелось обнять Мэнди и прижать к себе. Нежность, которую он ни к кому не испытывал уже много лет, теперь переполняла его.

Оживление во взгляде Мэнди сменилось неуверенностью.

— Почему вы на меня так смотрите? — растерянно засмеялась она. — Вы меня пугаете.

Улыбнувшись, Галлахер шагнул ей навстречу и осторожно погладил по щеке.

— Вас не так-то легко испугать, — мягко сказал он.

— Что-то случилось, да? — немного дрожащим голосом произнесла Мэнди. — Я вам начинаю нравиться. Теперь это не только секс.

Улыбка Галлахера стала еще шире.

— Секс все равно присутствует, но вы правы — случилось кое-что еще.

— Я вам нравлюсь?

Это еще слишком слабо сказано.

— Вы мне нравитесь.

— Слава богу! — с облегчением вздохнула Мэнди. — Я думала, что придется ждать гораздо дольше. Вы мне казались таким непробиваемым!

— Я вовсе не бесчувственный или непробиваемый, — медленно сказал Галлахер. — Разве что осторожный. Если бы я был бесчувственным, мне жилось бы гораздо легче.

— Но — вы многого бы лишились, — серьезно сказала Мэнди. — А мир лишился бы таких замечательных вещей, как «Исполнение желаний». Бесчувственный человек никогда бы не смог создать такой красивый и глубокий фильм. — Глубоко вздохнув, она нерешительно посмотрела на него. — Если можно, то давайте не будем прямо сейчас ложиться в постель.

— Прошу прощения? — широко раскрыв от удивления глаза, спросил Галлахер.

— Конечно, если вы настаиваете, я не стану противиться, но…

— С вами не соскучишься! — засмеялся режиссер. — То вы бросаете мне вызов, то через минуту готовы по первому зову прыгнуть ко мне в постель. — Его лицо вдруг стало серьезным. — Почему?