Нечаянные грезы - Калинина Наталья Дмитриевна

— Ты пела во сне, Мария-Елена.

— Что я пела?

— Я не знаю, как называется эта песенка. Но я видел фильм, откуда она. Там играет Мэрилин Монро и Джек Леммон. Помнишь, они переодеваются в женщин и наяривают в джазе?

Муся вскочила, завернулась в простыню, которую завязала узлом на плече. Ее узкие бедра плавно вращались в такт ее пению. Руками она вытворяла что-то невообразимое — они все время были возле ее груди, но в то же время жили отдельной жизнью.

• I want be loved by you just you
• Nobody else but you,
• I want be kissed by you
• Ta-ta-ta-ta-ta ^[1].

Я это пела?

Он смотрел на нее восхищенными глазами.

— Как здорово, Мария-Елена. Еще лучше, чем в том фильме. Господи, а ведь ты очень похожа на Мэрилин Монро.

— Глупости. Она коротышка и толстенькая. Правда, она мне очень нравится.

— Ты поразительно похожа на нее. Не лицом, а чем-то другим. Наверное, своей естественностью. Ты удивительно естественная девушка, Мария-Елена.

— И что еще сказал тебе Аполлон? — спросила Муся, когда они снова лежали в постели, прижавшись друг к другу.

— Он сказал, что я должен оберегать тебя от тебя самой.

— Чепуха. Не мог Аполлон сказать такую глупость. Это ты сам придумал.

— Нет, Мария-Елена, у меня бы не хватило мудрости на такую мысль.

— Серьезно? — Она задумчиво прикусила губу. — Но как ты сможешь охранять меня от меня самой? Это какая-то абракадабра. Ты никак не сможешь сделать это, правда?

— Смогу, Мария-Елена. Тем более что я поклялся Аполлону защищать тебя. Я не позволю тебе сделать то, что причинит тебе вред, нанесет рану, поняла? Ведь со стороны иногда бывает видней. Хотя я, очевидно, никогда не сумею посмотреть на тебя со стороны.

После купания Муся снова завела разговор о ребенке, и тогда Вадим подхватил ее на руки, подкинул несколько раз в воздух и сказал, прижав к себе:

— Он у нас родится тогда, когда солнце нашей любви будет в зените. Сейчас оно только взошло и его лучи греют слабо, так что наш малыш будет постоянно мерзнуть.

— Но он сгорит, когда солнце окажется в зените. Я боюсь, он сгорит в одну секунду.

— Не бойся ничего, Мария-Елена. Пока жив я — а я буду жив всегда, — ничего дурного с тобой случиться не может, поняла? А сейчас давай наденем на себя все самое красивое и отправимся в тот ресторан на берегу. Я хочу танцевать с тобой до утра под шорох луны и сияние волн. Я еще ни с кем не танцевал этот волшебный танец.

Муся была абсолютно трезвой, хоть и выпила два или даже три бокала шампанского. А вот Вадим напился. Встретил в ресторане друга, и они помянули недавно погибшего товарища. Это случилось уже после того, как они станцевали лунный танец, за который Мусе вручили большого плюшевого медвежонка. Она солировала в этом танце. Ее попросили станцевать еще — Вадим, его друг и все остальные. Она увлеклась. За эти несколько минут Вадим успел напиться.

Она с трудом довела его до номера. Он клялся ей в любви, клал голову на плечо, а то вдруг отстранялся и смотрел на нее, как ей казалось, абсолютно трезвыми и чужими глазами.

— Что ты здесь делаешь, девочка? — спросил он, когда они поднимались в лифте. — Не пора ли тебе снова сесть за парту и открыть сказку с картинками, которую ты не дочитала? Помнишь, принц в ней оказался не настоящим, а оловянным или деревянным, я уже подзабыл. Глупенькая девочка положила свою любимую игрушку под подушку, и ей приснился сон… Мария-Елена, тебе нравится этот сон? Или ты не Мария-Елена, а та самая девочка Маша, которая проснулась поутру и все забыла?

— Я — Мэрилин Монро, — сказала Муся и весело рассмеялась. — Разве ты забыл, что с тобой сама Мэрилин Монро?

— Опасная штучка эта белобрысая бабенка. Опасней любой наркоты. — Он разделся до трусов и залез под простыню. — Тогда тебе, Вадька Соколов, полный пиз… Нет, при Мэрилин Монро я не буду ругаться. — Он протянул руку и взял за подбородок наклонившуюся над ним Мусю. — Девочка моя, неужели ты, как и Мэрилин Монро, когда-нибудь потеряешься в этом мире? И не окажется возле тебя Вадьки Соколова, кутилы, картежника, бабника, но парня честного и совсем не корыстного? Тьфу, тьфу, что это я? Прости меня, моя маленькая девочка Мария-Елена.

Он заснул, широко расставив ноги. Муся приняла душ и, откинув край простыни, пристроилась сбоку, свернулась калачиком, положила голову Вадиму на грудь. Она ни о чем не думала. Ей и в голову не пришло расстроиться либо рассердиться на Вадима из-за того, что он напился и украл у них обоих несколько часов наслаждений. Она наслаждалась, глядя на него спящего. Она чувствовала, что может пролежать так целую ночь, неделю, месяц…