Близнецы - Стоун Кэтрин

«Дыши», – говорил ей разум. Но из-за боли она не могла дышать. Через мгновение ее сердце остановится. Боль не оставляла ее, она окутала сердце, легкие и мозг; боль была и снаружи, неистово колотила ее вместе с ветром и дождем. Все ее тело – каждая клетка его – представляло собой свежую зияющую рану. Каждый нерв напрягся, почти заживший раньше, и снова болел, ныл, злился и вопил от возмущения.

Мелани заставила себя сделать вдох, потом еще один. Она дышала. Мелани это знала, потому что с каждым вздохом в груди разгоралась невыносимая боль. Она не могла двигаться. Она даже не могла оторвать голову от земли. Она чувствовала, что острый гравий впился ей в щеки, но ее голова казалась слишком тяжелой, чтобы она смогла поднять ее. Все ее тело начало дрожать, замерзшее от промокшей одежды и ужасного холода, и от этой дрожи боль была еще сильнее.

Разве эта боль может быть еще сильнее? Но она все росла.

И потом появился он, наклонившись над ней.

– Мелани, – прошептал он.

Чарлз обхватил ее руками и прижал к себе, чем вызвал новый приступ боли. Ему послышался среди шума шторма крик, похожий на вопль, от которого замирает сердце. Сначала он не увидел ее в темноте; там, откуда раздался крик, донесшийся до него вместе с порывом ветра, виднелось что-то неясное. Наконец, он увидел золотистый блеск и побежал к ней.

«Чарлз», – беззвучно пытались произнести ее губы, но она не издала ни звука. Когда Мелани открыла глаза, Чарлз увидел в них смешение боли и счастья за него.

Чарлз поднял ее на руки и внезапно осознал, какую боль причиняет ей. Он колебался. Если опустить ее обратно на землю, это доставит ей еще больше боли. Сейчас она уже находилась у него на руках. Он отнесет ее в дом, в уютное тепло. Чарлз пошел по траве рядом с дорожкой; может быть, так ему удастся аккуратнее нести ее.

Приблизившись к веранде, Чарлз увидел еще одну фигуру. Заметив, как внезапно Чарлз бросился из пляжной беседки, Джейсон направился в гостиную, чтобы встретить брата. Джейсон полагал, что Чарлз торопится укрыться от шторма, спешит под крышу дома. Но Чарлз нес на руках Мелани…

– Чарлз, с ней все в порядке?

– Джейсон, слава Богу. Не знаю, как бы я открыл дверь без… – Чарлз замолчал. «Без того, чтобы положить ее на землю и причинить ей еще больше боли этим». – Нам понадобятся теплые полотенца. И ножницы – чтобы снять с нее одежду.

Джейсон шел впереди, придерживая двери, помогая Чарлзу отнести Мелани в ее спальню. Чарлз бережно положил ее на кровать. Джейсон принес стопку махровых сухих полотенец и ножницы.

– Как она? – спросил Джейсон.

Мелани открыла глаза и слегка кивнула головой.

– Думаю, это означает, что с ней все в порядке, – тихо ответил Чарлз, глядя в небесно-голубые глаза и ища в них подтверждение своим словам. Мелани неуверенно улыбнулась. – Я собираюсь вытереть ее насухо и уложить в постель.

– Тебе нужна помощь?

– Нет. Думаю, мы сами справимся.

– Я буду на кухне, на случай если понадоблюсь тебе.

– Спасибо, – сказал Чарлз. – Спасибо, Джейсон.

Чарлз разговаривал с ней, как отец разговаривает с ребенком – с ребенком, который все понимает, но еще слишком маленький, чтобы ответить. Чарлзу не хотелось, чтобы она даже пыталась говорить, но он желал, чтобы она понимала, что он делает.

– Сейчас я слегка вытру твои волосы, а потом заверну их в полотенце, – объяснял Чарлз. – Думаю, меньше всего причиню тебе боли, если разрежу твою одежду, чтобы снять ее, – сказал Чарлз, закончив с волосами Мелани.

Мелани открыла глаза, и Чарлз увидел в них страх. Он помнил точно такой же страх в ее глазах, когда вытащил из кармана перочинный ножик, чтобы открыть посылку с рукописью от Гейлен.

– О Мелани, дорогая. Он мертв. Он не может больше причинить тебе вреда. А я никогда не сделаю тебе ничего плохого. Разве ты не знаешь этого?

Мелани ничего не ответила и закрыла глаза. Осторожно освобождая ее от мокрой одежды, защищая с помощью своих теплых пальцев от прикосновения холодного металла ножниц, Чарлз разрезал и снял с нее кашемировый свитер и хлопковую рубашку под ним. Когда вся мокрая одежда была снята, когда на Мелани остался только мокрый от дождя бюстгальтер, она начала дрожать.

Мелани боялась открыть глаза. Она не смогла бы видеть выражение его лица – его ужас и отвращение к ее телу, изуродованному огромными шрамами. Она чувствовала его руки, его тепло и нежность, когда он снимал с нее бюстгальтер и вытирал ее мягким, пушистым полотенцем.