Начнем всё сначала - Герцик Татьяна

Выбрав забавную маску розового поросенка, приладила ее покрепче и пошла вперед, уже не выделяясь от остальной развеселой толпы. Ей вспомнилось чье-то очень точное выражение – одиночество в толпе. Да уж, более одинокого человека, чем она, в этой толпе не было точно.

Пробравшись поближе к высокой эстраде, устроенной на краю огромной площади, тут же об этом пожалела. Грохот от стоявших по краям площадки огромных звуковых колонок был такой, что, не будь на ней плотной песцовой шапки, она непременно бы оглохла. Но проталкиваться обратно было глупо, да и бесполезно: толпа позади сомкнулась еще плотнее. Приходилось терпеть.

После выступления столичной знаменитости возникла небольшая заминка, шум стих и она вдруг услышала знакомый голос. Вздрогнув, осторожно оглянулась и увидела рядом Павла с незнакомой высокой девчонкой в маске. На нем маски не было, но Жанна в любом случае узнала бы его по голосу. Эти бархатные интонации глубокого баритона спутать было невозможно. Незнакомка о чем-то его униженно просила, а он решительно отказывался. Жанна порадовалась, что так своевременно догадалась купить маску, а то какая бы сейчас получилась неприятная сцена. Конечно, они с Павлом друг другу никто, но всё же…

Постаралась передвинуться подальше, но толпа после выхода на нее очередной знаменитости ринулась еще ближе к эстраде, и Жанна оказалась с Павлом и его спутницей вплотную. Музыка звучала гораздо мягче, и голос девушки доносился до нее вполне отчетливо.

– Ну, зачем ты так?

Павел отвечал мягко, но равнодушно:

– Я тебе абсолютно ничего не обещал!

Тут музыка зазвучала громче, и разговор прервался. Краем глаза Жанна видела, как девушка жмется к Павлу, и как он с непроницаемым выражением лица, но не отодвигаясь, смотрит на нее. У Жанны от сочувствия заболело сердце – таким потерянным и обиженным было лицо у спутницы Новицкого.

Жанна не могла понять себя. Она ведь всегда знала, что Новицкий из тех, кому верить нельзя ни на грош. Так почему же ей так больно – и за себя и за эту явно страдающую девушку?

Загрохотали аплодисменты и вокруг раздались возгласы браво и бис. Встрепенувшись, Жанна постаралась взять себя в руки. Сегодня же Новый год, ее любимый праздник! Она не позволит испортить его каким-то нелепым обманутым надеждам, которых у нее, кстати, никогда и не было! Тоже начала хлопать в ладоши и пританцовывать, но не от восторга, а от холода, поскольку мороз уже пробрал до костей.

Но вот концерт окончился и начался фейерверк. В небо полетели ракеты, превращаясь над головами в гигантские огненные цветы. Они были такие разные, что Жанна простояла, высоко вскинув голову, все время, что длился фейерверк. Но вот всё стихло, она опустила голову и осторожно повернулась туда, где стояли Павел с печальной девушкой. Их не было, и она вздохнула с облегчением. Повертела уставшей от статического положения шеей и пошла вместе с огромной толпой по улице, намереваясь вернуться в общагу.

Идти в маске со слишком узкими прорезями для глаз было неудобно, и она ее сняла, держа в руке и думая, что младший брат, конечно, обрадуется такому подарку, пусть и полученному с опозданием.

На углу площади стоял целый ряд автобусов, уезжавших по мере наполнения. Люди спешили, боясь опоздать, и Жанна тоже забеспокоилась. Не хватало еще остаться здесь на длинную и холодную новогоднюю ночь. Она побежала к автобусу, наверху которого горела надпись «Студенческий городок», и не заметила, что подле большого черного автомобиля на нее остановившимися глазами смотрит Павел, рядом с которым уже не было никакой спутницы.

На автобус Жанна успела, правда, место ей досталось только на подножке, но и то хорошо. Без всяких приключений доехав до нужной остановки, она, потирая замерзший нос, заскочила в общежитие, в очередной раз убедившись, что на вахте никого нет. Не найдя в этом ничего предосудительного – новогодняя же ночь, а охранники тоже люди! – пробежала на свой этаж и открыла дверь комнаты. И даже не удивилась, когда навстречу ей со стула поднялся сердитый Павел.

Глава третья

Насупившись, Новицкий пристально следил, как Жанна снимает куртку, шапку, разматывает накрученный в несколько слоев шарф. Но вот она, раздевшись в раскаленном молчании, прошла в комнату и холодно спросила:

– И чего тебе надо?

Он взмахнул руками от возмущения.

– Нет, вы посмотрите на нее! Чего мне надо?! Почему ты соврала, что едешь домой?