Сокровища утраченные, сокровища обретенные - Робертс Нора

— Я провожу тебя.

— В этом нет необходимости.

Его рука обвилась вокруг ее запястья решительно и упрямо.

— Это простая вежливость, — лениво сказал он. — Тебе всегда был присущ пунктик вежливости.

«Пока ты не дотронулся до меня», — подумала она. Нет, она не будет ничего вспоминать, ей хочется выспаться сегодня ночью. Кэт лишь холодно наклонила голову в знак согласия.

— Я хочу поблагодарить Марша.

— Ты сможешь поблагодарить его завтра. — Кай бросил на стол чаевые официантке. — Он занят.

Кэт хотела запротестовать, но тут же увидела, что Марш уходит, скорее всего, на кухню.

— Ладно.

Кай вывел Кэт на улицу в благоуханный вечерний воздух.

Солнце стояло низко, оно не сядет еще около часа. Облака на западе лишь тронуты лиловым и розовым. Выйдя на улицу, Кэт решила, что в ресторане было больше народу, чем на улицах.

Зафрахтованная рыбацкая лодка вошла в гавань. Некоторые туристы останутся на острове, другие вернутся через мыс Хаттерас на последнем пароме.

Ей захотелось выйти в море сейчас, пока свет не столь ярок, а бриз тих. «Сейчас, — подумала она, — пока другие возвращаются, а море простирается миля за милей бесконечной пустоты».

Избавившись от этого настроения, Кэт направилась в отель. Ей сейчас нужна не лодочная прогулка на закате, а хороший крепкий сон. Мечтать глупо, да и завтра слишком важно для нее.

Тот же отель. Кай взглянул вверх, на ее окно. Он уже знал, что она сняла тот же номер. Он провожал ее туда и раньше, но тогда она шла с ним под руку в своей сладкой манере, объединившей их в единое целое. Кэт смотрела вверх и смеялась над чем-то, что случилось за день. И она целовала его, тепло, долго и медленно, прежде чем дверь закрывалась за ней.

Потому ли, что ее мысли текли в том же направлении, Кэт обратилась к Каю, пока они не успели войти в отель.

— Спасибо, Кай.

Она сделала вид, что поправляет ремешок сумочки на плече.

— Тебе не стоит идти дальше.

— Нет, стоит.

С внезапным яростным нетерпением он подумал, что ему нужно что-то взять с собой домой в эту ночь. И ей он должен оставить что-то, пусть возьмет это с собой в номер, где они провели однажды долгую и восхитительную ночь.

— У нас всегда были разные точки зрения на то, что стоит или не стоит делать.

Кай обхватил рукой ее шею и крепко держал, пока не почувствовал, как она напряглась.

— Не нужно.

Она не отступила. Приказала себе не отступать, поскольку это сделает ее уязвимой. Она и была уязвимой, чувствуя, как эти длинные жесткие пальцы снова ласкают ее кожу.

— Думаю, ты мне должна кое-что, — сказал Кай таким спокойным голосом, что воздух задрожал. — Возможно, и я кое-что должен себе.

Он не был нежным, все сделал намеренно. Где-то внутри его росла потребность наказать ее за то, чего не было или, возможно, было. Он обрушил на ее губы свой жадный рот, его руки призывно обвились вокруг нее. «Если она забыла, — мрачно думал он, — это будет ей напоминанием». И напоминанием о ней.

Зажав ее руки между их телами, он почувствовал, как ее пальцы крепко сжались в кулаки. Пусть ненавидит его, чувствует к нему отвращение. Лучше так, чем холодная, отстраненная вежливость.

Но боже, какой же она была сладостной! Сладостной и хрупкой, как пенистые волны, которые накатывали и расплескивались вдоль береговой линии. Смутно и отстраненно Кай понимал, что мог бы утонуть в ней безропотно, без единой жалобы.

Кэт хотела, чтобы это было иначе. О, как она хотела, чтобы это было иначе! Она ничего не хотела чувствовать. Но она все чувствовала.

Жесткий, нетерпеливый рот всегда волновал и смущал ее. И сейчас тоже. Худощавое возбужденное тело, запах моря и соли, исходивший от него. Ничего не изменилось. Всякий раз, когда Кай целовал ее, доносился шум плещущейся воды или ветра или крики чаек. Это тоже осталось неизменным. Покачивались лодки в своих эллингах. Чайка, отдыхающая на свае, испустила долгий, одинокий крик. Свет меркнул по мере того, как солнце садилось в море. Волна былых чувств поднялась и опустилась, смешавшись с моментом.

Она не противилась ему, но решила, что не доставит ему удовольствия от борьбы. Правда, команда не отвечать так и не достигла ее мозга, потерявшись в сумеречных облаках. Она уступила потому, что была должна. Позволила, не имея выбора.