Странная пара - Тронина Татьяна Михайловна

Дмитрий. Будет девочка. Но у вас есть еще вопрос ко мне. Вы хотите знать, куда исчез ваш родственник. Мужчина. Молодой мужчина.

Корреспондент. Это поразительно. Я действительно не мог не воспользоваться своим служебным положением. Три года назад мой двоюродный брат ушел из дому… Ему было всего семнадцать… Поиски ни к чему не привели…

Дмитрий. Почему было? Ему сейчас двадцать. Он где-то в большом городе, сравнимом с Москвой. Наверное, в Питере. (Закрывает глаза.) Да, я вижу воду, много рек и каналов, старинные здания… Он в Питере. Почему-то под землей. А… Он живет в неформальной среде, играет на гитаре в переходах метро.

Корреспондент (потрясенно). Да, до нас доходили слухи, был один звонок еще… Значит, это правда. Брат с раннего детства постоянно убегал из дома, его тянуло на улицы…

Дмитрий. Не беспокойтесь о нем. Он из тех, кого называют бродягами. На одном месте он все равно жить не сможет.

Корреспондент. Это невероятно… Вы действительно настоящий поисковик. Так вы себя называете?

Дмитрий. Да, моя специализация как экстрасенса, если можно так выразиться, – поисковик. Ищу людей, живых или мертвых. И обычно нахожу…

Корреспондент. Князь, да еще экстрасенс… Наверное, нелегко приходится вашей супруге! Вы ведь видите ее насквозь…

Дмитрий (смеется). Скорее это Полина меня насквозь видит!..»

Иванка не стала дочитывать интервью, которое она и так знала почти наизусть. Дальше было неинтересно – про жену Полину, сына Артемия, ставшего в тот год первоклассником…

Она только еще раз вгляделась в фото Полины на обложке – из чисто женского любопытства и вечного, неистребимого желания соперничать и сравнивать.

«Симпатичная, но не красавица… Невысокого роста, должно быть. Даже очень невысокого. Как травести. Маленькая собачка – всегда щенок… Но эти глаза! Боюсь таких женщин: мягко стелет, да жестко спать!»

Обычно Иванка старалась не судить никого по внешнему виду, да и злоязычием никогда не страдала – но тут уж не сдержалась.

Словно женщина на фото была действительно ее соперницей. Это, наверное, потому, что Дмитрий Гагарин нравился Иванке – и внешне, по фотографии, и как говорил, рассуждал. Красивый и умный. Князь. Судя по интерьеру квартиры – богач. Экстрасенс еще…

Иванка захлопнула журнал, втиснула его в дорожную, распухшую от вещей сумку, стоявшую рядом, на диванном сиденье, и откинулась назад.

Дыдых-дыдых, дыдых-дыдых… Поезд потряхивало на стыках, за окном – ничего интересного, черные поля да телеграфные столбы…

С тяжким скрежетом отъехала дверь, в купе заглянула проводница:

– Девушка, через полчаса ваша станция.

– Спасибо, – кивнула Иванка.

Дверь снова захлопнулась – с таким звуком, словно огромное чудовище зевнуло, клацнув зубами.

Иванка поежилась, встала, держась за верхнюю полку. От поездов, тем более на внутренних направлениях, она отвыкла. Когда-то давно, в детстве, ездила с родителями в Сочи, в Крым… Один раз – к каким-то родственникам в Челябинск. И все.

В последние годы Иванка только на самолетах летала. А, нет, все-таки в Питер несколько раз пришлось наведаться, на скоростном «Сапсане». Но это небо и земля, если сравнивать пафосный «Сапсан» и этот поезд…

«Собственно, чего я вскочила? Все собрано давно, времени полно…»

Тем не менее Иванка выдернула из-под сиденья чемодан на колесиках. Потом натянула на ноги зимние, теплые ботинки. Накинула куртку.

Уставилась в окно, сдерживая нервную зевоту.

Сначала, садясь в поезд в Москве, Иванка обрадовалась, что поедет в купе одна. Потом затосковала… Столько часов в поезде, и не с кем даже словом переброситься!

За окнами замелькали одноэтажные домишки, поезд стал потихоньку сбрасывать ход. «Пора…»

Иванка резко выдохнула, повернулась.

В зеркале на двери отразилось ее лицо – бледное, взволнованное, почему-то испуганное, на котором выделялись розовые, ненакрашенные губы. Светлые вьющиеся волосы растрепаны, светлые глаза широко раскрыты, блестят. Беззащитное, нежное создание, о котором надо заботиться, которое надо защищать… «Интересно, сколько той Полине лет? На вид – лет тридцать пять. Хм, у меня определенные преимущества, мне-то – всего двадцать девять… Господи, да какая разница, почему мне все эти глупости в голову лезут!»

Иванка с усилием откатила дверь и вышла в тамбур, волоча за собой чемодан, поверх которого пристроила еще сумку.

Поезд остановился, проводница опустила ступени, произнесла дежурно:

– До свидания.

– Доброго пути! – отозвалась Иванка, балансируя на ступенях с чемоданом.

На перроне она опять нервно выдохнула и обнаружила, что холодно – облачко пара изо рта плавно растворилось в прозрачном, голубоватом воздухе. «Боже мой, какой тут чистый воздух!»

Огляделась. «Дольск» – надпись на здании вокзала, приземистого, из красного кирпича. Вокруг было довольно мало народу (провинция, да еще конец ноября). Иванку никто не встречал.

Она прошла через здание вокзала и оказалась на улице, у стоянки такси.

– Пожалуйста, мне в гостиницу…

Таксист – унылый долговязый бородач – с трудом запихнул Иванкин чемодан в багажник стареньких «Жигулей».

– Долго ехать? – спросила девушка.

– Не, минут двадцать-тридцать от силы… Прошу, барышня.

Дольск – насколько его успела изучить Иванка по спутниковой карте, в Интернете – был растянут в длину, словно сосиска. Эта карта отпечаталась в Иванкиной голове. Девушка знала, что ближе к вокзалу в Дольске располагаются какие-то дачные, неказистые деревянные домики, дальше пойдут новостройки (кажется, именно там должна быть и единственная в городе гостиница), а на противоположном конце – старинная часть Дольска. За ней, как показала спутниковая карта, уже начинается лес, чуть ли не несколько сотен километров… Почти тайга.

«Теперь понятно, почему тут такой свежий, чистый воздух, разительно, поразительно отличающийся от московского…»

Дорога шла вниз. Такси довольно долго виляло по шоссе, среди маленьких одноэтажных домишек, окруженных заборами.

– Как в деревне… – вырвалось у Иванки.

– Это частный сектор, барышня, – необидчиво, охотно отозвался таксист. – А дальше нормальные, городские дома будут. Сами-то откуда, если не секрет?

– Из Москвы.

– О, из Москвы! Тогда понятно… Вам тут все деревней будет казаться.

– Воздух здесь чистый.

– Ну, по сравнению с московским!.. – засмеялся таксист.

– А это что? Вон там… Трубы какие-то.

– Где? Это фабрика. У нас фабрика есть, макаронная. Известная! За счет нее весь город кормится, рабочие места и все такое… – сообщил таксист. – Но вы, барышня, не смотрите, что трубы – воздух они не портят. Макароны – это ж вам не какое-то там химпроизводство…