Попробуй догони - Кауфман Донна

Вены на лбу отца взбугрились, тревожная краснота растеклась по его лицу и шее. Он был страшен и преисполнен величия в своем праведном гневе, очевидно, считал себя кем-то вроде библейского Авраама, приносящего в жертву своего сына Исаака.

И не смей оглядываться! С этого момента у меня только трое сыновей. Ты для меня умер!

Вспомнив сцену своего изгнания из отчего дома, Таггарт зажмурился. Сердце его заколотилось в груди с той же чудовищной силой, как в ту минуту величайшего потрясения. Сжав трясущиеся пальцы в кулаки, он явственно почувствовал ярость, вскипающую в груди, и возненавидел себя зато, что позволил своему позорному прошлому снова наказать его за былые прегрешения. На скулах у него заходили желваки, на щеках вспыхнул румянец. Но колоссальным усилием воли Таггарт подавил приступ бешенства и не позволил эмоциям вырваться из-под контроля рассудка.

Тогда, много лет назад, он тоже поступил так, потому что понимал, насколько опасно перечить взбешенному отцу. Сейчас же срывать злость ему было просто не на ком. Разве что на самом себе...

Он резко отшатнулся от стола, чтобы не смахнуть с него письменные принадлежности на дорогой старинный ковер, глубоко вздохнул и взял себя в руки. Точно так же он поступил и тогда, семнадцать лет назад, прежде чем упрямо вскинуть подбородок, расправить плечи и выйти вон из дома, устремив взгляд вперед, в свое туманное будущее.

Бросив открытый вызов своему тирану-отцу, Таггарт испытал и шок, и облегчение. Но с тех пор отец для него тоже умер.

Сложив пальцы в замок на краю столешницы, Таггарт уронил на руки голову и позволил сердцу успокоиться, а воспоминаниям улечься на свои прежние места в кладовой памяти, куда никто не мог пробраться. Следы от унизительных побоев на его теле зарубцевались, и вплоть до сегодняшнего дня он был уверен, что затянулись и душевные раны.

Покинув отчий дом в Рогз-Холлоу, Таггарт взял на вооружение девиз «С глаз долой – из сердца вон» и руководствовался им, пока его не известили о кончине отца и не вызвали домой.

– Что ж, теперь старик действительно мертв, а не только для одного меня, – философски изрек Таггарт-младший и, распрямившись, потер пальцами виски.

Уже давно перевалило за полночь, однако он, как это всегда случалось с ним в часы напряженного раздумья, не замечал стремительного бега времени. Сегодня предметом его размышлений стала не любимая область археологии, изучение которой стало смыслом его существования, но некий странный феномен, объяснить логически природу которого ему пока не удавалось. Тяжело вздохнув, он вновь уставился на кипу документов, доставленных ему сегодня близким другом отца Миком Темплтоном, нагрянувшим к нему без предупреждения.

В последний раз Таггарт видел этого энергичного джентльмена, когда тот был еще свежеиспеченным членом городского совета. С тех пор он успел дорасти в чинах до мэра и прочно закрепиться в этой должности. Солидный пост, который Мик занимал вот уже десять лет, открыл перед ним возможности сблизиться с другими влиятельными персонами этого округа. В числе таковых был, разумеется, и судья Таггарт-старший. Их дружба, судя по той умопомрачительной новости, которую поведал ему Мик, обрела куда более доверительный характер, чем имели другие знакомства Таггарта-старшего в официальных кругах, столь тщательно культивируемые им и при любой возможности выставляемые напоказ. Очевидно, потому-то Мик и счел возможным и теперь держаться со старшим сыном своего доверителя по-свойски.

Мик утверждал, что судья Морган успешно скрывал свои финансовые операции как от городских сплетников, так и от своих коллег и знакомых. О них не знал даже его бухгалтер Фрэнсис Йорк, повсюду сующий свой нос, так как все денежные переводы Таггарт-старший проводил через фиктивную фирму. Но больше всего поразило Таггарта-младшего то, что о последних приобретениях его отца не ведали две другие богатейшие семьи Рогз-Холлоу – Рамзи и Синклер.

Свой секрет Таггарт-старший поверил исключительно Мику.

А тот, когда настал час, посвятил в него Таггарта-младшего.

Бегло ознакомившись с документами, касающимися предсмертных приготовлений своего отца, Таггарт задался вопросом: а какова же их истинная подоплека? Зачем его отцу потребовалось окружать свои махинации таким густым туманом?

Минул всего лишь месяц с тех пор, как душеприказчик покойного невозмутимо огласил его завещание. У всех присутствующих вытянулись лица и перехватило дух, когда они услышали, что Таггарт Джеймс Морган-старший оставил все свое состояние своему старшему сыну Таггарту-младшему.