Нечаянные грезы - Калинина Наталья Дмитриевна

— Очень люблю.

Она глянула на него почти с испугом. Он притягивал ее все сильней. Он был чем-то вроде… Нет, это невозможно было выразить словами.

Внезапно лицо Вадима приняло серьезное и даже скорбное выражение.

— Вы знаете Доброхотовых? — спросил он, не глядя в ее сторону.

— Да. Наташка учится в параллельном классе. У нее самая длинная коса в нашей школе.

Он тряхнул головой и резко затормозил — дорогу перебегал дымчатый кот. Муся не успела стукнуться лбом о ветровое стекло — этому помешала горячая и очень крепкая рука Вадима, очутившаяся между нею и стеклом.

— Прошу прощения. Даже среди животных встречаются самоубийцы. А жизнь — штука очень важная.

И он горестно вздохнул.

— У вас какое-то неприятное дело к Доброхотовым? — спросила она, дивясь своей прозорливости.

— Угадала, Мария-Елена.

— У них недавно погиб сын. Он был летчиком. Эвелина Владимировна лежит в больнице с инфарктом.

— Мы с Андрюшей полтора года прожили в одной комнате в общаге. В то утро должен был вылететь я, а не он. Дело в том, что у меня ни с того ни с сего поднялась температура. Вы хорошо знали Андрюшу?

Муся молча кивнула. Она была почти влюблена в Андрея Доброхотова. Она бы, вероятно, влюбилась в него без оглядки, не живи он на соседней улице и не учись в той же школе, что и Муся. Она давно поняла, что не способна влюбиться всерьез в человека из своего детского окружения.

— Как вы думаете, я должен отдать его дневник родителям или… его девушке?

Вадим остановил машину в густой тени акаций напротив дома Доброхотовых и повернулся к Мусе всем корпусом.

— Вы читали его?

Он грустно кивнул и тихонько присвистнул.

— Галя… как бы это сказать… ну, у нее несколько иные представления о любви и всем остальном. Хотя последнее время она так сильно изменилась.

Он посмотрел на Мусю удивленно и в то же время настороженно.

— Иные? То есть не такие, как у тебя, Мария-Елена, да?

Он впервые сказал ей «ты», и Мусю захлестнула волна счастья.

— Не такие. Но она хорошая девчонка. Отдайте дневник ей. Я уверена, там очень много про нее. Галина работает в той же больнице, что и моя сестра. Они обе сегодня во вторую смену.

— Как скажете, Мария-Елена. — Вадим лихо рванул с места и ловко развернул свою «Волгу» на пятачке, где Муся совсем недавно играла в «классы» с местной детворой. — Ты любишь шоколадный пломбир и пепси-колу?

— Больше клубничный и фанту. Только я не могу появиться в таком виде в «Морозко».

— Поедем туда, где тебя никто не знает. Хотя вряд ли во всем городе найдется кафе-мороженое, где не знают Марию-Елену.

Он сказал это вполне серьезно. И она так же серьезно ответила:

— Найдется. «Метелица». Но это на другом конце города. И в шлепанцах меня туда не пустят.

Он остановился возле центрального универмага и ровно через две с половиной минуты вернулся с коробкой под мышкой. В ней лежали панталеты на высоких каблуках. Он не спрашивал заранее, какой у нее размер, но панталеты пришлись впору.

— Шаль можешь оставить в машине. — Вадим едва заметно подмигнул Мусе. — Правда, она тебе ужасно идет.

— Но там может оказаться Валентина Михайловна. Она живет на углу Советской и…

— Мне всегда казалось, классные дамы не любят мороженого. Она худая?

— Как клюка. Мы прозвали ее Шваброй.

— Ай-яй-яй. Тем более что это плагиат. Мы тоже звали свою классную Шваброй.

Они сидели друг против друга в уютном полумраке. Муся была в «Метелице» третий раз в жизни — два предыдущих ее водил туда отец, который когда-то давно приезжал по воскресеньям и брал Мусю в зоопарк или просто погулять. Отец переехал в другой город. Муся непроизвольно вздохнула. Ей не хватало отца.

— Мария-Елена, я должен сказать, что ты не должна мне… Да, я должен, а ты не должна. — Он рассмеялся, схватил ее за руку, но тут же отпустил. — Я так давно закончил школу, что уже совсем разучился говорить по-русски. Но ты, думаю, поняла, что я хотел сказать. Не верь мне, Мария-Елена. Я ужасно легкомысленный, понимаешь? Я никогда не был верен тем, кого любил. Хотя, если честно, я пока никого по-настоящему не любил. Мария-Елена, перед тобой повеса и ловелас.

— Ну и что?

Внезапно Муся почувствовала, как рушится сооруженная столь кропотливым трудом прическа, но уже было поздно изменить что-либо. Шпильки попадали на стол, волосы надежно закрыли от чужих взглядов ее обнаженные плечи.