Влюблен до безумия - Гибсон Рэйчел

– Прекрати немедленно! – Гвен встала и направила на Ника палец. – Будь Генри здесь, ты бы себя так не вел! Ты бы держался более уважительно.

Ник встал и посмотрел на Гвен.

– Будь Генри здесь, я бы ему показал.

– Он был твоим отцом!

Ник фыркнул.

– Он был донором спермы, не более того! – Ник направился к двери, там остановился и бросил последнюю реплику. – Очень плохо для нас для всех, что он оказался стрелком одного выстрела.

И Ник ушел, оставив всех в ошеломленном молчании. Через некоторое время хлопнула дверь парадного входа.

– Как это похоже на Ника – испортить всем настроение, – сказала Гвен. – Генри пытался наладить с ним отношения, но Ник всякий раз его отталкивал. Думаю, дело в том, что он всегда ревновал к Делейни. И его сегодняшнее поведение лишний раз это доказывает, не правда ли?

У Делейни разболелась голова.

– Я не знаю. – Она приложила ладони к щекам, голова гудела. – Я никогда не знала, почему Ник делает то, что он делает.

Ник всегда, даже когда они были детьми, был для Делейни загадкой. Он был непредсказуем, и она даже не пыталась сделать вид, что понимает, почему он ведет себя так, а не иначе. То он вел себя так, будто с трудом выносил ее присутствие в городе, а на следующий день мог сказать ей что-нибудь приятное или одернуть в школе мальчишек, которые ее дразнили. Но едва она начинала думать, что он в общем-то неплохой парень, как он снова ее огорошивал, да так, что она могла только ахнуть. Как, например, сегодня. Или как тогда, когда он залепил ей в лоб снежком. Делейни тогда училась в третьем классе. Она стояла во дворе школы и ждала, когда за ней заедет мать. Стояла в сторонке и смотрела, как Ник с компанией мальчишек строят возле флагштока снежную крепость. Она помнила, что его темные волосы и смуглая кожа резко выделялись на фоне снега. Он был в темно-синем шерстяном свитере с кожаными заплатками на локтях, от холода его щеки покраснели. Делейни ему улыбнулась, а он с размаху бросил в нее снежок и попал в лоб, она тогда чуть сознание не потеряла. На следующий день пришлось идти в школу с двумя синяками под глазами, потом они позеленели, потом пожелтели и только очень не скоро исчезли.

– Что дальше? – спросила Гвен.

Голос матери отвлек Делейни от мыслей о Нике и прошлом.

– Если никто не оспаривает завещание, оформление пройдет довольно быстро. – Макс посмотрел на Делейни: – Вы собираетесь оспорить завещание?

– А какой смысл? Вы ясно дали понять, что я могу только принять условия Генри или отказаться от наследства.

– Это верно.

Делейни подумала, что она должна была ожидать от завещания Генри какого-нибудь подвоха. Можно было догадаться, что Генри попытается заставить ее принять руководство его бизнесом, попытается управлять всеми и всем даже из могилы. Теперь ей оставалось только сделать выбор: деньги или душа. Еще полчаса назад она бы заявила, что ее душа не продается, но это было до того, как она узнала, какую цену за нее предлагают. Теперь же все сразу стало не так четко и ясно, границы стерлись, и Делейни больше ни в чем не была уверена.

– Я могу продать имущество Генри?

– Как только получите его в собственность.

Три миллиона долларов в обмен на год жизни, а после этого она сможет поехать куда пожелает. С тех пор как десять лет назад Делейни уехала из Трули, она ни в одном месте не задерживалась надолго. Когда в ней просыпалась охота к перемене мест, она всегда уступала этому желанию. С такими деньгами она сможет поехать куда угодно; сможет заниматься чем угодно и, возможно, найдет наконец место, которое ей захочется назвать своим домом.

Меньше всего на свете Делейни хотелось вернуться в Трули. Она знала, что мать ее просто с ума сведет. Остаться здесь, потерять год жизни… – это было бы безумием.

Но и не остаться тоже было бы безумием.

Ник остановил джип в нескольких футах от обгорелых остатков того, что когда-то было большим сараем. Огонь полыхал так сильно, что строение рухнуло, сложилось как карточный домик, и от него осталась лишь кучка неузнаваемых останков. Почерневший фундамент и кучка золы слева – все, что осталось от сарая Генри.

Ник заглушил двигатель. Он готов был поставить на что угодно, что старик не собирался сжечь вместе с собой и лошадей. Ник был на пожарище в то утро, когда коронер извлекал из пепла останки Генри. Ник не ожидал, что испытает какие-нибудь чувства, и удивился, когда понял, что все-таки испытывает.