Хочу «Оскар»! - Стил Даниэла

Они с Дугласом были противоположностями. Это Таня тоже осознавала. Дуглас был обаятелен и обольстителен – символ притягательности Голливуда в его самом заманчивом виде. Таня же была наивна и бесхитростна – гость из жизни, которую она любила и которую Дуглас счел бы безнадежно скучной. Сейчас Таня пыталась стать частью его мира, но лишь на время, и не уступая при этом ничего из того, что было ей дорого. Она хотела после окончания работы вернуться домой, как Дороти из «Волшебника страны Оз». Она не собиралась поддаваться на соблазны Голливуда. Она прекрасно знала, кто она такая, – она мать своих детей, жена Питера. Дуглас Уэйн принадлежал к другому миру, но он предложил ей потрясающую возможность на время войти в его мир. Она хотела написать этот сценарий для него, но не собиралась отказываться при этом ни от своей собственной жизни, ни от своих ценностей. Она хотела научиться всему, чему он может ее научить, и вернуться домой. Она была рада, что на уик-энды будет возвращаться в знакомое окружение, дышать родным воздухом своего дома. Сейчас она не хотела выбирать между той жизнью и этой. Сейчас она не хотела отказываться ни от одной из них.

– Вы думаете, что знаете, – сказал Дуглас, снова пытаясь поддеть Таню. – Я полагаю, вы еще и не начали выяснять, что за существо живет внутри вас. Вы узнаете это здесь, Таня, в ближайшие месяцы. Это будет целая процедура посвящения в обряды и ритуалы нового братства. К тому моменту, как вы уедете отсюда, – произнес Дуглас торжественно, – мы станем вашей семьей в той же мере, что и ваши близкие. Опасность в том, что, если вы погрузитесь в нашу жизнь, вам тяжело будет вернуться в прежнюю.

Таня слушала Дугласа с бьющимся от волнения сердцем. Господи, неужели он прав?! Она знала, где ее место, она не сомневалась в своей любви к Питеру и детям, и она была уверена, что сможет работать здесь, не вредя своей семье, не порывая связи с близкими. Дуглас, конечно же, хорошо знал, как Голливуд мог вскружить людям голову, но как смеет он так говорить ей, ведь он совсем ее не знает.

Таня чувствовала в Дугласе какую-то скрытую опасность, но чего опасаться ей?! Дуглас не имеет над нею власти. Да, он нанял ее для работы, но она не принадлежала ему.

– Это сильно сказано, мистер Уэйн, – как можно сдержаннее проговорила Таня, пытаясь возвести внутри себя стену, защитившую бы ее от соблазнов, которые описывал столь ярко Дуглас.

– Голливуд – сильное место, – невозмутимо парировал Дуглас. Таня даже на минуту подумала, уж не пытается ли он запугать ее. Но нет, на самом деле Дуглас, скорее всего, лишь предупреждал ее об опасностях и трудностях, которые подстерегают здесь новичков.

– А вы – сильный человек, – признала Таня. Но тут же успокаивающе сказала себе, что ни Дуглас, ни Голливуд недостаточно сильны, чтобы повлиять на нее. Конечно, у Дугласа блестящий ум, а в его работах чувствуется рука мастера. Но и она – сильная женщина, а не какая-нибудь свихнувшаяся на кинозвездах провинциальная девчонка.

– Что-то мне подсказывает, что мы очень похожи, – сказал Дуглас.

Таню его слова удивили.

– Это вряд ли! По-моему, мы с вами так же похожи, как ночь и день, – уверенно ответила Таня. Дуглас был человеком светским, она – нет, он обладал влиянием, она – нет, жизнь, которую она вела и которую любила, была ему чужда. Но в Тане была чистота и ясность, которые были вызовом для Дугласа и из-за которых его влекло к этой женщине.

– Возможно, вы правы, – согласился с ней Дуглас. – Возможно, я имел в виду не схожесть, а взаимодополняемость. Две половинки одного целого. Я много лет следил за тем, что вы писали, и, знаете, в глубине души знал, что когда-нибудь мы встретимся и будем работать вместе. И вот это время пришло. Как видите, моя интуиция меня не подвела.

Тане показалось, будто какая-то неведомая сила затягивает ее на неизвестную территорию. Это вызывало у нее одновременно беспокойство и возбуждение.

– У меня было какое-то предчувствие, связанное с вашими работами, – продолжал Дуглас. – Меня влекло к ним, словно мотылька к огню.

А теперь, когда Таня находилась здесь, ее свет сиял еще ярче, чем когда бы то ни было. Дуглас с нетерпением ждал начала совместной работы.

– Вы знаете, что означает взаимодополняемость, Таня? Две половинки одного целого, они идеально подходят друг к другу, они дают силу друг другу. Мне кажется, мы в какой-то мере можем сделать это друг для друга. Я могу добавить остроты в вашу жизнь, а вы – покоя в мою. Вы произвели на меня впечатление очень славного, уравновешенного человека.

Из всего, что сказал ей Дуглас, это было самым странным, и Тане тут же сделалось не по себе от той легкости, с которой он это произнес. Чего он от нее хочет? Почему он говорит подобные вещи? Ей хотелось сейчас лишь одного: прервать этот странный разговор и немедленно позвонить Питеру.

– Да, вы не ошиблись, я вполне мирный человек, – негромко произнесла Таня. – Я хочу написать для вас безукоризненный сценарий, и именно поэтому я здесь. И все мы будем работать по максимуму, чтобы снять этот фильм, – спокойно добавила она с уверенностью, которой на самом деле не испытывала. – Я, во всяком случае, сделаю все, на что способна, чтобы дать вам хороший сценарий, Дуглас.

– Я не сомневаюсь в вас, Таня, – произнес Дуглас. – Я понял это в тот самый момент, когда вы приняли мое предложение. Но важнее всего то, что я знаю: раз сценарий пишете вы, он будет совершенством.

Дуглас был необычайно щедр, и его щедрость обязывала Таню соответствовать его ожиданиям.

– Спасибо, – серьезно отозвалась Таня. – Я надеюсь, сценарий оправдает ваши надежды, – добавила она сухо, но совершенно искренне. В Дугласе было нечто такое, от чего Тане становилось не по себе, но он, несомненно, сумел заинтересовать Таню. Самое главное ее впечатление от Уэйна можно было выразить так: вот человек, который всегда добивается того, чего желает. Это была самая интригующая его черта. И каковы бы ни были иные его черты, Таня уже видела, что Дуглас Уэйн помешан на власти и подчинении. Он постоянно стремился к тому и другому. И, скорее всего, он всегда выигрывал, поражения он бы не потерпел. Дугласу Уэйну необходимо было полностью и безоговорочно контролировать все, к чему он имел отношение. Но Таня твердо знала: каким бы влиятельным, могущественным и талантливым он ни был, он никогда не будет контролировать ее, он не сумеет подчинить ее себе.

Вечер, который Таня провела в доме Дугласа Уэйна на Бель-Эйр, был таким же интересным, чарующим и загадочным, как и сам Дуглас. Дом представлял собой необычайно красивый особняк. Дуглас купил его уже давно, после своего первого серьезного фильма, и с тех пор несколько раз достраивал, пока дом не превратился в огромное владение, со множеством элегантно обставленных комнат, заполненных предметами антиквариата и бесценными полотнами. У Дугласа был великолепный вкус. У Тани на миг захватило дух, когда она вошла в гостиную и увидела известную картину Моне с водяными лилиями. Окружающая обстановка словно повторяла картину, ибо приглашенные в картину актеры расположились вокруг плавательного бассейна, полного гардений и водяных лилий. Все это великолепие было залито светом множества горящих свечей. Во второй гостиной на стене висело еще более впечатляющее полотно Ренуара, две картины Мэри Кассат и небольшое фламандское полотно. Мебель была богатой и выдержанной в энергичном стиле: неожиданное сочетание английской, французской и русской мебели, в одной из комнат была даже изящная китайская ширма в одном углу и китайский же секретер в другом, которые выглядели, словно музейные экспонаты.