Свидетельница - Знаменская Алина

– Я попробую поговорить с Юлей. Подождите здесь.

Юлька слушала меня, упрямо покусывая нижнюю губу. Пытаясь склонить ее к разговору с матерью, я искала нужные слова, и это было нелегко. И все же она пока еще оставалась мягкой и податливой, как кусочек воска в теплой руке. Она слушала меня не возражая.

– Хорошо, – наконец согласилась девочка, – я поговорю с ней… если вы хотите.

Они разговаривали в классе, пока мы с мальчиками наводили порядок в игровой. Затем за Шадтом пришла его бабушка и забрала Сашу и Юлю. Эти две бабушки забирали детей по очереди. Бабушка Шадта неодобрительно взглянула на маму Зуйко. Очень неодобрительно. Можно не сомневаться, завтра я буду иметь разговор с Тамарой Павловной…

Мы шли в сторону детского сада с Юлиной мамой вдвоем. Летел пушистый снег. Хотелось верить в хорошее.

– Я все понимаю, – сказала я. – У вас не сложились отношения с матерью, личная жизнь не задалась… Но одного я все же не могу понять – почему вы никогда не приходили? Вы ведь могли приходить в школу, чтобы видеться с дочкой. Юля такая умница, отличница, старательная, добрая… Любая мать мечтает о таком ребенке… Как можно было столько времени не видеть ее?

Наталья ответила не сразу. Она охотно кивала, соглашаясь со мной, и это немного раздражало.

– Вам трудно понять, – сразу перейдя на слезы, заговорила она. – У меня такие проблемы… От второго мужа пришлось уйти, живу у чужих людей. Иногда хлеба не на что купить. А как прийти к ребенку с пустыми руками? Я вот сейчас снова безработная…

– Какое у вас образование? – машинально спросила я и взглянула на часы. Снова я забираю свою дочь последней…

– Да никакого! – не без вызова ответила Наталья. – Я после школы поступать собиралась, да мать твердила – иди работай! Деньги, мол, зарабатывай на себя… Что мне оставалось? Светлана Николаевна, – Юлина мать замялась, – а нельзя мне кем-нибудь в ваш интернат?.. Хоть уборщицей? Мне бы лишь бы с Юленькой видеться!

– Я поговорю с директором, – пообещала я. – Зайдите в пятницу.

Иришка действительно осталась последней. Она занималась с логопедом в методическом кабинете. Одной рукой моя дочь держала женщину за ладонь, другой трогала многоярусные бусы у нее на груди.

Преподавательница соловьем разливалась перед моей дочерью, но та была поглощена бусами.

– Хитрюга, – охарактеризовала ребенка логопедша. – Хитрюга и лодырь. Все понимает, но говорить ленится. Но все же, Светлана Николаевна, не покривлю душой – прогресс имеется.

– Правда?

Я почувствовала, как меж лопаток резко сработал механизм моих крыльев. Они выросли, едва логопедша нажала на пульт управления. Я готова была воспарить, но методический кабинет не располагал к этому.

– Ну а как же?! – бодро продолжала она. – Шепотом мы говорим вовсю. По крайней мере слоги по картинкам. Но звук пока включать стесняемся…

Иришка раскрыла мою сумку и сунула туда носик. Сейчас достанет косметичку и углубится в ее содержимое.

– Но как быть со звуком? – огорчилась я. Крылья опустились и приготовились сложиться в исходную позицию.

– Дайте время, милая Светлана Николаевна, – вода камень точит. Мы еще запоем… – В ее тоне не было ни грамма сомнения. – Упражнения, гимнастика, ежедневные занятия. Нам с вами расслабляться нельзя.

– А мы и не расслабляемся, – весело ответила я. Достала из сумки деньги. – Здесь за месяц.

– Да, Светлана Николаевна, – добавила логопедша, пересчитывая купюры. – Хочу вас заранее предупредить, что со следующего месяца плата повышается.

– Намного? – испугалась я.

– На двадцать процентов, – виновато улыбнулась она.

– Ничего, – приговаривала я, одевая Иришку, – наш папа теперь будет работать у дяди Ромы. Нам не страшны повышения… Ничего… Это не главное. Главное, что прогресс имеется!

Почти всю дорогу до дома я, как молитву, повторяла слова логопеда «прогресс имеется».

– У нас прогресс! – заявила я с порога.

Игорь принял припорошенную снежком Иришку и начал разоблачать ее.

– А у нас – регресс, – вздохнул он.

– Ты о чем? – насупилась я.

Если он думает, что теперь при каждом удобном случае меня можно упрекать в его уходе с завода, то он ошибается. Это его личный выбор.

– Твой муж, инженер, теперь служит в магазине.

– И что?

Игорь пожал плечами:

– На той неделе Горин отправляет меня в Турцию.

– Тебя? Зачем? – не поверила я.

– За шубами.

– Одного?

– Почему же – одного? Со своим главным продавцом.

– По-моему, у него нет продавцов, – засомневалась я. – Одни продавщицы.

– Именно это я и хотел сказать.

Игорь поднял нашу дочь и усадил на компьютерный стол.

– Говори, что нашептала сегодня на занятиях, – предложил он и наклонил к ней ухо. Иришка стукнула отца по уху и резво скинула с полки два диска. Те со звоном разлетелись по полу.

– Ира! – в унисон заорали мы.

Дочка спрыгнула со стола и побежала в свою комнату.

– Куда наш щеночек побежал? – кинулась я следом. Включила свет. Иришкина пятка торчала из-под стола.

– Мама-собачка плачет, – заявила я, – потеряла своего щеночка. Гав! Гав…

– Папа-собачка сейчас волком завоет, – раздалось из прихожей.

Моя дочь показала нос.

– У-у-у, – услышали мы вой Игоря.

– Гав! Гав! – призывала я. Вдруг увидела, как Иришка повторяет губами: «Ав! Ав!»

– Папа-волк, не вой, – негромко попросила я. – Маленькая собачка зовет…

Игорь появился в дверях на четвереньках. На голове у него болталась шапка-ушанка.

– Гав! Гав! – поприветствовал он нас.

Ира ответила чуть слышно, но мы разобрали – это было отчетливое, ясное «ав-ав».

Мы с Игорем залаяли в два голоса, начали скакать по комнате вокруг своего щенка. Потом сцепились в клубок из трех тел и стали кататься по ковру. Мы так радовались в тот вечер… Мы не могли знать, какие события ожидают нас в ближайшем будущем…

В воскресенье из больницы забирали Кирюшу. Пока взрослые таскали в машину Кирюшины пакеты, он прощался со своим «дружочком», Лешей Зиминым.

– Лешечка! – стонал Кирюша, дергая того за руки и качая из стороны в сторону. – Мой лучший дружочек, Лешечка! Как же я тебя люблю!

Лена смотреть на это не могла. Мы ждали, когда Кирюша напрощается вдоволь. Уговаривать его бесполезно.

– Ты чего тут расшумелся? – ворчала санитарка. – Выписали, так ступай домой.

– Пошли, я тебя провожу, – вызвался Леша.

– Ты придешь ко мне в гости? – не унимался Кирюша. – Обязательно приходи! Мама, пусть Леша ко мне придет!

Мальчики спускались по лестнице, мы с Леной молча шли следом.

– А поехали с нами! – вдруг решил Кирюша внизу. – Мам, давай Лешечку заберем с собой! Он – мой любимый дружочек!