Можно ли купить счастье? - Макмаон Барбара

Линдси смотрела на него, и голову сверлила мысль: лучше бы он следил за оборудованием своей компании. Ее Вил не просто поранился…

— Я буду следить, — холодно сказала она и вышла из комнаты.

Люк направился к деду; в этот момент из комнаты вышла сиделка, сестра Спенсер, и плотно закрыла за собой дверь.

— Он спит?

— Ой, как вы меня напугали, сэр! Да, он прикорнул.

— Как у него сегодня дела?

— Как обычно. Визит вашей дочери очень его взбодрил, — сказала сиделка. — Я решила, что могу погулять.

— Сегодня чудесная погода, — осторожно сказал Люк.

Он развернулся и направился к лестнице. Его дочь, хмм? Зачем Линдси потащила ребенка к Джонатану? Люк быстро рассмотрел ситуацию под разными углами. Она добивается денег? То-то он удивился, когда пообещал установить трастовый фонд для них обеих, а она не закинула удочку на куш побольше! А Линдси, выходит, догадалась, что ей выгоднее влезть в душу к старику и урвать кусок пожирнее!

Люк резко распахнул дверь. Элли крепко спала в кроватке. Журнал, который Линдси вчера читала, так и лежал на кресле-качалке.

Он пошел в спальню.

Вчера он просидел в кабинете сколько мог, ушел тогда, когда начал клевать носом. Открыв дверь спальни, увидел пустую кровать и решил, что она все же перебралась в другую комнату, но тут заметил ворох одеял под окном. Она спала. Разрываясь между удивлением и злостью, он перенес ее на кровать. На такой огромной кровати можно спать и не замечать, что под одеялом еще кто-то.

Так он думал. Но оказалось, что не замечать Линдси ему не удается. Он смотрел на нее в полутемной спальне и видел, как светлые локоны обрамляют лицо, словно рама из старого золота. Она казалась такой юной, так доверчиво раскинулась во сне — что-то она скажет, когда проснется?

Странное чувство охватило его утром, когда он проснулся и увидел ее рядом с собой на кровати. Ему захотелось прижать ее к себе и поцеловать. Сейчас она была гораздо красивее, чем та девчонка на пляже.

Он сдержался. Встал, оделся — и сорвал свой поцелуй в столовой.

В спальне Линдси не оказалось, и Люк пошел к лестнице.

Черт возьми, где она? Раз Элли спит, она не могла уйти далеко. Он заглянул в гостиную, затем направился в заднюю часть дома. Услышав голоса из кухни, толкнул дверь — и остолбенел.

Линдси раскатывала тесто и болтала с Рэчел и Марабель, как с подружками.

— Линдси?

Она круто обернулась и широко раскрыла глаза.

— Привет, Люк! Ты почему так рано? — Она вытерла полотенцем руки и стояла, ожидая ответа.

— Пришел навестить деда. Он спит. Что ты делаешь?

— Яблочный пирог. Любишь?

— Да. А разве Рэчел не может… — Он обжег взглядом кухарку.

— Может, конечно, но у меня свой рецепт. Я закончу через несколько минут.

— Когда закончишь, зайди ко мне в кабинет.

Когда Линдси вошла, Люк стоял у окна и глядел в сад. Он снял пиджак, свежая рубашка подчеркивала ширину плеч. Эти плечи она отметила еще вчера, тогда он снял рубашку…

Она попыталась улыбнуться.

— Ты хотел меня видеть?

Он обернулся и кивнул.

— Садись.

Возле камина был диван, вокруг стола — стулья. Она выбрала диван.

Люк подошел к камину. Его опять поразило, как она красива и как не похожа на ту женщину, на которой он женился.

— Ты сильно похудела, — сказал он.

— Да, конечно. Когда мы встретились, я была беременна. А почему ты говоришь об этом? Что-то не так?

— Нет. Но в дальнейшем пользуйся кроватью. Хоть ты и потеряла в весе, но поднимать с полу спящую женщину мне тяжело.

Линдси покраснела, смущенно кивнула и отвернулась.

— Я слышал, ты носила Элли показывать деду?

— Что?.. Сиделка сказала, что он меня зовет и хочет посмотреть на ребенка. Люк, ты что, сказал ему, что она от тебя? Кажется, он считает, что стал прадедом. Даже велел мне следить, чтобы в доме все было сделано для удобства ребенка.

— Значит, ты ему сказала, что Элли моя дочь?

— Вообще-то я сказала твоему деду, что Элли — ребенок от моего мужа. Я не знала, какую историю состряпал для него ты.

Люк рывком развернул стул, оседлал его и уперся руками в спинку.

— Я не имею обыкновения стряпать истории.

Линдси пожала плечами.

— Допрос окончен? — спросила она.