Дом у голубого залива - Робертс Нора

Дрю подошла к стулу, который он приготовил для нее, и уселась. Она сразу заметила изменения. Он купил кровать. Основание было старым, с простым черным железным изголовьем, одна из ножек поцарапана. На матрасе еще висела магазинная бирка.

— Так что, ты все-таки переезжаешь?

— Нет. Но лучше спать на кровати, чем на полу. Да и вообще, думаю, на ней удобно не только спать.

Она возмущенно подняла брови:

— Неужели?

— Ты что, всегда так озабочена сексом или только рядом со мной? — Он расхохотался, увидев, как она от удивления раскрыла рот. — Просто это было очень выгодное приобретение. Как вон тот стол или эти старые бутылки. Я подбираю вещи, которые мне нравятся. Как и женщин. Ну ладно. Помнишь, в какой позе сидеть? — спросил он, подходя к мольберту.

— Да.

Она послушно поставила ногу на перекладину стула, обхватила руками колено, а затем посмотрела через левое плечо, как будто прислушиваясь к тому, что ей кто-то говорит.

— Я сидела так целый час неделю назад.

— Час, — повторил он, приступая к работе. — Перед тем, как предаться разгулу в выходные.

— Я так привыкла к загулам и безумным похождениям, что они не оказывают никакого влияния на мою жизнь.

Теперь настал его черед:

— Неужели?

Сет так похоже передразнил ее, что она рассмеялась. Он поспешил поскорее схватить это настроение и запечатлеть на холсте ее смеющееся лицо.

— Я знаю твой тип, Дрю. Вы проходите мимо — такие красивые, умные и недоступные, что нам, мужчинам, остается только страдать.

Он явно сказал что-то не то, так как улыбка на ее лице мгновенно погасла.

— Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о том, к какому типу женщин я принадлежу.

— Я не хотел тебя обидеть, извини.

— Я не так хорошо тебя знаю, чтобы ты мог меня обидеть. Однако я знаю тебя достаточно, для того чтобы ты мог меня раздражать.

— Правда, извини. Я пошутил. Мне так нравится, как ты смеешься.

— Недоступная, — почти прошептала она. — Что, может, еще скажешь, что я была гордой и недоступной, когда ты вдруг схватил и поцеловал меня?

— Мое поведение говорит само за себя. Часто мужчина ведет себя неловко с красивой женщиной, к которой его влечет. Ему легче сказать себе, что она недоступна, чем проанализировать свои собственные поступки. Женщины нас пугают.

— И ты хочешь, чтобы я поверила, будто ты боишься женщин?

— Первую девушку, к которой я испытывал серьезные чувства, да, боялся. Только через две недели решился позвонить ей.

— А сколько тебе было лет?

— Пятнадцать. Ее звали Мэрилин Помрой. Такая маленькая, легкомысленная брюнетка.

Ее губы дрогнули.

— Мне тоже очень нравился мальчик в пятнадцать лет. Уилсон Баффертон Лоуренс. Друзья называли его Баффом.

— И что можно делать с парнем по имени Бафф? Играть в поло или в сквош?

— Мы с ним играли в теннис. На первом свидании я выиграла с разгромным счетом, и это положило конец нашему роману. Я страшно переживала, а потом разозлилась на него, и от нежных чувств не осталось и следа.

— А где теперь этот Бафф?

— Как меня проинформировала моя мать в воскресенье, осенью он собирается жениться во второй раз. Родители напомнили мне — раз пять по меньшей мере, — что они будут счастливы истратить на мою свадьбу сколько угодно, лишь бы показать всем, в том числе Лоуренсам, что у нас все лучше всех.

— Значит, ты хорошо провела время с семьей в День Матери?

Она глубоко вздохнула:

— Мои визиты домой очень редко бывают приятными. А ты, наверное, навестил каждую из своих невесток?

— Да, я заезжал к ним. Отвез подарки. И так как каждая из них расплакалась, когда я вручал их, думаю, им понравилось.

— А что ты им подарил?

— Я написал для них по маленькому семейному портрету.

— Как это мило с твоей стороны. А я подарила матери вазу и дюжину роз. Она была очень довольна.

Сет отложил в сторону краски, подошел к ней и взял ее лицо в ладони:

— Тогда почему ты такая грустная?

— Да я не грустная. — Она не помнила, чтобы разговаривала с кем-то так откровенно. — Тебе трудно понять наши проблемы. У нас все очень непросто, не то что в вашей дружной семье.

— У нас тоже бывают конфликты.

— Нет, это все мелочи, в главном вы единая, дружная семья. Мне уже надо идти, открывать магазин.

— У нас еще осталось время от сеанса, — сказал он. — Уж если я в чем-то и разбираюсь, так это в семейных конфликтах. Первую треть жизни я провел в сплошных конфликтах.