Аромат колдовской свечи - Калинина Наталья Дмитриевна

Кто-то кого-то ждет. Так не бывает, чтобы кто-то кого-то не ждал. Если не жена-муж-дети-родители, то кот, собака, канарейка или хотя бы безмолвные рыбки в аквариуме. Андрею тоже хотелось, чтобы его ждали, волновались и предвкушали, как он войдет в квартиру, принося с собой порыв холодного воздуха и аромат зимней свежести. И обхватили бы горячими ладонями его раскрасневшиеся колючие щеки. Лилька так делала когда-то – давным-давно, в какой-то другой, забытой жизни…

Андрей вздохнул и с сожалением покосился на дотлевающую сигарету: табаком он уже насытился, а задержаться хотелось еще хоть на пару-тройку минут, чтобы посмаковать иллюзию, что жена ждет его и волнуется. Он достал мобильный телефон и, глядя на освещенные окна квартир ближайшего к супермаркету дома, за которыми пряталось чужое счастье, почему-то подумал о Нике. О ней подумалось неожиданно, ведь он практически никогда не думал о ней, этой смешной девчонке, похожей на мальчишку-подростка, но стало интересно узнать, чем она сейчас занята. Наверное, сидит себе за компьютером, подтянув в кресло ноги в толстых шерстяных носках, и, изображая серьезного борца за правду, набивает очередную статью. Позвонить ей? Но он никогда не звонил ей. Да и нет у него Никиного номера. А позвонить кому-нибудь хотелось – так остро Андрей вдруг ощутил свое одиночество. И он набрал номер сестры. Не отвечает… Видимо, укладывает Дарью спать. Андрей дослушал до пятого гудка и отключился. Плохо, если он ненароком разбудил племянницу. Глупо. Очень. Поддался секундному порыву, ей-богу, как кисейная барышня. С чего решил он, что одинок? Не одинок он, да и не пристало взрослому мужчине жаловаться. Андрей, досадуя на себя, сунул мобильник в карман.

– Мужчина, вам котенок не нужен? – неожиданно окликнул его женский голос. Андрей, углубленный в свои мысли, даже не сразу понял, что обращаются к нему. Спохватившись, он запоздало оглянулся. В дверях магазина стояла улыбающаяся продавщица, у которой он покупал сигареты.

– Кто-то подкинул его утром под дверь. Вот, хозяина ищем!

– Котенок? – машинально переспросил Андрей. Котенок – это маленькое живое существо, которое будет ждать его возвращения с работы, а потом благодарно тереться о ноги и урчать, выражая радость.

– Ну да! Маленький такой, рыженький. Не желаете посмотреть?

– А почему бы и нет! – с задором согласился Андрей и вытащил из кармана зазвонивший мобильник. Сестра. – Да, Оль! Да, я звонил… Почему? Посоветоваться хотел! – засмеялся он, входя в двери супермаркета следом за продавщицей. – Я кота надумал завести… Да, я сумасшедший, а что поделать?.. Поздно уже отговаривать, Оль, я беру его!

* * *

Валерия ушла от нее ближе к ночи, унося, как реликвии, карту N-ской области и листок с пометками. Ника великодушно предложила девушке остаться ночевать и не рисковать садиться за руль после выпитого вина, но Лера решительно отказалась:

– Нет, спасибо. Ты мне и так помогла. А сейчас мне бы хотелось побыть одной.

– Будь осторожна, – попросила Ника, опасаясь не столько за то, как Лера будет вести машину (выпила она совсем немного), сколько за ее предстоящую поездку в глубинку.

– Не волнуйся! Я же не одна поеду, а с братом, – правильно угадала ее волнения Валерия.

Проводив гостью, Ника вернулась на кухню, где они с Лерой недавно беседовали за рюмкой чая, вылила в свой бокал остатки вина и залпом выпила. Грусть Валерии передалась и ей. К месту или не к месту вновь подумалось об Андрее, и тоска навалилась многотонной тяжестью, хоть она, конечно, ни в какое сравнение не шла со страданиями Лерочки Сосновских по умершему возлюбленному.

Нике вспомнился промозглый ноябрьский день десять лет назад, радостный для ее близких, но траурный для нее самой. День, когда Андрей с Лилькой обменивались кольцами, а она хоронила надежды и мечты, скрывала слезы и запирала на семь замков свою любовь. Нет, она держалась изо всех сил, и казалось, не было на свадьбе человека веселее и беспечнее ее. С неиссякаемой энергией она помогала Ольге украшать банкетный зал воздушными шарами и плакатами. С улыбкой выстояла церемонию в загсе и нашла трогательные слова поздравления. С задором кричала «Горько!» молодоженам. Громко смеялась шуткам тамады, лихо отплясывала в кругу гостей и не пропустила ни одного конкурса. И никто, включая ближайшую подругу Олю, не догадался о ее истинном настроении. Она же, смеясь и шутя, чувствовала себя Русалочкой из небезызвестной сказки, которой каждый шаг причинял муку. Она мечтала быть Золушкой, но не в ее честь был этот бал, не она красовалась в воздушном и взбитом, как сливочный крем, белоснежном платье, не ее под руку вел Принц, о котором она мечтала ночи напролет, не на нее смотрел светящимися от счастья и восхищения глазами. Ее веселье на свадьбе Андрея, такое отчаянное, бравое, безбашенное, было подобно агонии. И какое счастье, что никто об этом не догадывался. На второй день она так и не смогла пойти, страдая от «духовного похмелья», как метко бы выразилась Ольга, если бы догадывалась об истинных чувствах своей подруги. Так и пролежала весь день в кровати, безучастно отвернувшись к стене и не имея сил даже на слезы.