Дочь Севера - Берристер Инга

В другой ситуации юношеская преданность Ахмада вызвала бы у Амели улыбку, но сейчас его невинные суждения лишь больше настроили ее против мужчины, которого она еще в глаза не видела, и который милостиво соблаговолил считать ее подходящей кандидатурой на роль жены.

Ну, он скоро, очень скоро узнает, что я принадлежу к тому типу женщин, которых он презирает больше всего, подумала Амели. Чем больше я о нем узнаю, тем больше понимаю, что никогда и ни за что на свете не хотела бы стать его женой!

Пока она так раздумывала, машина подъехала к вилле и остановилась перед внушительными воротами, которые медленно открылись перед ними.

Когда-то давно дедушка настоял на том, чтобы семья жила в доме, построенном предками, хоть и пришлось пристроить к нему еще одно крыло. Можно было сразу отличить старую часть дома от новой по традиционным смотровым башенкам, возвышающимся над крышей.

Тетя встретила их у входа и, обняв Амели, стала торопливо объяснять, что, хотя в доме нет прежнего разделения на мужскую и женскую половину, о которой Амели рассказывала мама, дедушка все же предпочел жить в отдельной части дома. Она ввела девушку в элегантно обставленную гостиную.

— Умар — личный слуга твоего дедушки, он проводит тебя к нему, — сказала тетя, а затем, поколебавшись, продолжила: — Дедушка был очень болен, Амели, и я прошу тебя снисходительно отнестись к его поведению, даже если тебе оно не понравится. Он так любил твою мать, и ее смерть… — Тут тетя замолкла и горестно покачала головой.

Амели поняла, что нетерпеливые расспросы сейчас неуместны, но ей ужасно хотелось бы узнать, чего не договорила тетя.

Слуга принес Амели чашечку крепкого, ароматного кофе. Ее мать всегда любила этот напиток, и его запах снова напомнил Амели о ней.

Несколько минут спустя, неслышно ступая мягкими тапочками, прибыл пожилой слуга и, отвесив ей поклон, сделал знак следовать за ним.

С колотящимся сердцем Амели встала, стараясь выглядеть спокойной и уверенной в себе. Они долго кружили по лабиринту коридоров, прежде чем остановиться перед вычурно украшенными резьбой дверьми.

Амели вошла в прохладную комнату, в которой царил легкий полумрак. Узкие стрельчатые окна выходили во внутренний дворик, откуда доносилось мелодичное журчание фонтана. Воздух в комнате пах ладаном и сандалом, совсем как от той шкатулочки, в которой мама хранила самые дорогие для нее вещи, напоминающие о потерянном доме и семье, подумала Амели.

Поглощенная воспоминаниями, она не сразу разглядела мужчину, лежащего на диване в нескольких метрах от нее, но услышала его повелительный голос:

— Подойди ко мне ближе, чтобы я мог тебя видеть. Доктор запретил мне утомляться, поэтому я, как приклеенный, лежу на этом диване, будто боюсь его рассердить.

Амели услышала смешок, который последовал за жалобой, и протерла глаза рукой, чтобы лучше видеть.

Мать часто рассказывала ей о своем отце, и у Амели сложилось о нем мнение, как о жестоком и упрямом человеке, который стремился навязать свою волю всем вокруг. И теперь, когда ее зрение прояснилось, она ожидала увидеть все эти качества отраженными на его лице. Но мужчина, которого она увидела перед собой, был неожиданно хрупким. Его правая худая рука лежала поверх богато вышитого покрывала. Профиль говорил о гордости, совсем как в рассказах матери, но в темных глазах, которые сейчас жадно рассматривали ее лицо, не было и следа гнева или неприязни.

— Я не очень похожа на маму, — спокойно сказала Амели.

— А тебе и не нужно выглядеть так же, как она. Ты ее дочь, и этого достаточно. Дитя моего дитя! Кровь моей крови! Я так долго ждал твоего приезда, что уже начал бояться, что ты можешь не успеть. Но мое сердце всегда знало тебя. Нет, ты не права. — Его голос внезапно окреп. — Ты очень похожа на мою Амиру. Она была сокровищем моего сердца, моим самым младшим ребенком. Ее мать была моей третьей женой.

Амели с сердитым видом отвела взгляд.

— Ты это не одобряешь. Нет, не отрицай, я все вижу в твоих глазах. Они сверкают от сдерживаемых чувств, совсем как у твоей матери!

Ком в горле помешал Амели что-либо ответить ему.

Она была ошеломлена тем, каким хрупким он выглядел. Она знала, что он стар, ему было уже за сорок, когда родилась ее мама, но она привыкла думать о нем, как о сильном и горячем мужчине из маминого детства. Амели ожидала увидеть именно такого человека, а вовсе не белобородого старца, чьи темные глаза с таким участием и пониманием смотрели на нее.