Шопоголик и сестра - Кинселла Софи

Что делают в Лондоне мои родители?

— Привет! — здороваюсь я, как только открываются двери. — Проходите, я приготовила кофе!

Обнимая маму с папой, я замечаю, что они многозначительно переглядываются.

Да что у них стряслось, господи?

— Дочка, мы тебе не слишком помешали? — спрашивает мама, проходя в квартиру.

— Нет, что ты! Конечно, у меня есть кое-какие… дела…

— Само собой, — кивает мама. — Но мы не надолго. Просто… Может, присядем где-нибудь?

— Хм… — Я заглядываю в гостиную. Диван окружен вскрытыми коробками, завален коврами и пенопластовыми шариками. — Порядок в гостиной мы еще не навели. Давайте лучше пройдем в кухню.

Да уж. Тот, кто придумал наши новомодные барные табуреты, никогда не пробовал усадить на них своих пожилых родителей. У мамы с папой ушло минут пять только на то, чтобы взобраться на них, я же тем временем с ужасом думала, что родители того и гляди сверзятся с этих табуреток.

— Какие у них тонкие ножки, — пыхтит папа, предпринимая пятую попытку усесться поудобнее. Мама тем временем аккуратненько заползает на сиденье, изо всех сил цепляясь за гранитный стол.

Наконец оба взгромоздились на сиденья из нержавеющей стали; правда, лица напряженные и позы неестественные, как на телешоу.

— Ну, как? — настороженно спрашиваю я. — Может, принести вам другие стулья?

— Вот еще! — возмущается папа. — Нам и на этих очень даже удобно!

Врет, конечно. Видно же, как он цепляется за гладкое сиденье и рассматривает пол так, словно стоит на карнизе сорок четвертого этажа.

— Немного жестковаты, по-моему? — решается сказать мама. — Ты бы купила для них в «Джоне Льюисе» подушечки.

— Пожалуй.

Я вручаю маме с папой кружки и легко запрыгиваю на табурет рядом с ними.

Ой! Больно.

Усидеть на наших табуретах и правда сложно. Дурацкие сиденья отполированы. Да еще пошатываются.

Ладно. Я сижу. Все в норме.

— Ну и… как у вас дела? — спрашиваю я, взяв кружку.

Молчание.

— Бекки, мы не так просто к тебе заехали, — говорит папа. — Я должен тебе кое-что рассказать.

У него такой горестный вид, что у меня начинается паника. А если дело не в продаже дома? А если стряслось что-то похуже?

— Это касается лично меня, — продолжает папа.

— Ты болен?! — против воли вырывается у меня.

О господи. Боже мой. Я знала, я чувствовала…

— Я не болен. Дело не в этом… в другом. — Он замолкает. Трет виски. Потом поднимает глаза. — Бекки, много лет назад…

— Грэхем, выражайся поделикатнее, — перебивает его мама.

— И так стараюсь! — Отец поворачивается на стуле и опасно покачивается. — Изо всех сил!

— Нет! Ты вываливаешь на нее все сразу! Окончательно растерявшись, я перевожу взгляд с одного на другого.

— Что вы хотите сказать мне поделикатнее? Что у вас произошло?

— Бекки, еще до того, как я познакомился с твоей матерью… — папа избегает моего взгляда, — в моей жизни была… другая женщина.

— Так, — говорю я и чувствую, как сжимается горло.

Мама с папой разводятся и поэтому продают дом. А я же стану ребенком из неполной семьи.

— Потом мы с ней потеряли друг друга из виду на долгие годы, — продолжает папа. — Но недавно… произошло одно событие.

— Грэхем, ты ее совсем запутал! — возмущается мама.

— Вовсе нет! Бекки, я тебя запутал?

— Есть немного, — признаюсь я.

Мама наклоняется ко мне и берет за руку:

— Бекки, дочка. Говоря по существу… у тебя есть сестра.

Сестра?

Я таращусь на маму в полном недоумении. О чем это она?

— Сводная сестра, — уточняет папа. — На два года тебя старше.

Кажется, у меня в голове короткое замыкание. Ничего не понимаю. Откуда у меня взялась сестра, о которой я впервые слышу?

— Детка, у папы есть еще одна дочь, — мягко говорит мама. — И он не знал о ее существовании до недавнего времени. Она сама нашла нас, пока ты была в свадебном путешествии. Мы с ней уже несколько раз виделись. — Мама переглядывается с папой, тот кивает. — Она… очень милая!

В кухне тихо. Я пару раз сглатываю. Все равно ничего не понимаю.

И вдруг меня поражает догадка.

— Та девушка! Которую я видела с вами в день нашего возвращения! Это… была она?

Мама косится на папу, а тот кивает.

— Да, она. Твоя сестра. Она приезжала к нам в гости.

— Дочка, когда мы тебя увидели, то не знали, что и делать! — нервно усмехается мама. — Не хотели с разбегу шокировать тебя этой новостью!

— Да, решили тебе все рассказать, когда ты немного придешь в себя после путешествия, — соглашается папа.

Я цепенею. Так это была она. Я видела свою сестру.

— А как… ее зовут? — наконец произношу я.

— Ее зовут Джессика, — не сразу отвечает папа. — Джессика Бертрам.

Джессика. Моя сестра Джессика.

«Здравствуйте, вы знакомы с моей сестрой Джессикой?»

Перевожу взгляд с папиного взволнованного лица на полное надежды мамино, и вдруг меня охватывает очень странное чувство. Как будто в животе надувается большой мыльный пузырь. Какие-то нечеловеческие по своей силе эмоции распирают меня изнутри.

Я — не единственный ребенок в семье.

У меня есть сестра. Моя собственная сестра.

У меня есть СЕСТРА!!!

Всю прошлую неделю мне не спалось. Все валилось из рук. Честно говоря, вообще неделя прошла как в тумане. Думаю только об одном: что у меня, Ребекки Брэндон, урожденной Блумвуд, есть сестра. Всю мою жизнь у меня была сестра!

И сегодня я наконец-то с ней познакомлюсь!

От этой мысли мне хочется прыгать до потолка. Интересно, мы с ней похожи? Или совсем разные? Какой у нее голос? И как она одевается?

— Я нормально выгляжу? — спрашиваю я Люка в сотый раз и нервно оглядываю свое отражение.

Я стою в своей старой комнате в родительском доме и вношу последние штрихи в новый образ «девушки, которая знакомится с родной сестрой».

Несколько дней я обдумывала, что надеть, и в конце концов остановилась на вещах простых, но с изюминкой — все-таки повод торжественный. На мне идеально сидящие джинсы, сапожки на каблучке, старая футболка, которую мне когда-то подарил Дэнни, и роскошный бледно-розовый жакет от Марка Джейкобса.

— Ты прекрасно выглядишь, — в сотый раз терпеливо повторяет Люк.

— Пытаюсь найти середину между нарядным и повседневным костюмом, — поясняю я. — Поэтому жакет у меня очень нарядный, а джинсы — знак того, что мы сестры, можем чувствовать себя непринужденно, а футболка…

Вообще— то я и сама не знаю, что означает моя футболка. Ну разве что дает понять, что у меня в друзьях сам Дэнни Ковитц.

— Бекки, честно говоря, по-моему, неважно, что ты наденешь.