Счастья тебе, дорогуша! - Веденская Татьяна

– Только кофе.

– Ты опять не ешь после шести? – улыбнулся он, но взгляд так и остался в меню. – Тебе не кажется, что тогда стоило бы заказать не кофе, а зеленый чай.

– Я не собираюсь сегодня рано ложиться спать, – пробормотала я как бы себе под нос. – Думаю, ты не за этим меня сюда позвал, чтобы ругать за кофе на ночь?

– Не за этим, – кивнул он и посмотрел на меня.

– Ты, кстати, опоздал.

– Правда?

– Да. Ты не заметил?

– Прости, – сконфузился он и потянулся за моими сигаретами. – Можно?

– Почему бы и нет? Только ты такие ведь не куришь.

– Я забыл купить сигарет. Я оставил свои у… ну… оставил, понимаешь? – он сделал бессмысленный жест рукой и скис.

– Закажи тут, они продают сигареты, – пожала плечами я. – Слушай, о чем мы говорим? О какой-то ерунде. Давай-ка, начни заново и скажи что-нибудь другое.

– Что? – заерзал он. Все-таки с ним было что-то не так. И не только потому, что он был совсем, совсем трезвым.

– Что-нибудь важное. Например, что ты рад меня видеть, – предложила я с легкой улыбкой.

– Я… – помолчал он, отводя глаза. Потом с усилием кивнул и посмотрел прямо на меня. – А ты? Ты рада меня видеть?

– Ну… да, – закашлялась я.

– Правда? – удивился он.

– Что странного в том, чтобы обрадоваться встрече с мужем?

– А как же… твоя большая любовь? Она что же, прошла? – спросил он. Спросил без агрессии, осторожно, как сапер, счищающий щеточкой песок с застарелой, но все еще опасной гранаты. Да уж, моя большая любовь. Вернее, большой скандал, с которого все началось в этот раз. Я так устала от бури, швырявшей меня по океану страстей все лето. Меня основательно побило о камни, я явно нуждалась в ремонте. Кешка на роль тихой гавани подходил идеально. Как всегда.

– Давай не будем об этом вспоминать, – попросила я, хватаясь за чашку с кофе. Кофе, кстати, был неплох, только уже остыл.

– Давай, – согласился он, и мы дружно замолчали. Если не говорить об этом, было сложно придумать, о чем тогда вообще говорить. О погоде? Погода была – дерьмо. Нет, другого слова и не подберешь, хоть и август на дворе, но все бродят в куртках, под зонтами, с которых все время течет, словно у всех зонтов ужасный насморк. И лица – злые и не летние, а скорее глубоко осенние. И в бабье лето уже нет сил верить, но не об этом же в самом деле говорить с мужем, которого не видела почти четыре месяца.

– Как ты добрался? Пробок не было? – любезно подбросила тему я.

– Ты знаешь, нет. Пустые дороги, прямо не верится. Таксист даже расстроился, что мы ехали по счетчику. А я ему предлагал сговориться на твердой сумме.

– Когда ты уже получишь права? – поддела его я.

– Наверное, не в этой жизни, – развел он руками. Сколько уж над ним потешались все наши друзья, сколько ни пытались его хоть как-то переубедить – он не сдавался. Стоял, как Китайская стена. Монолит. Общественный транспорт навсегда – и точка. Он спокойно переносил все тяготы подземки и автобусов. Он даже, кажется, любил таксистов. Так было проще. Проще не опаздывать, проще, если ты где-то выпил. Последнее, кстати, я думаю, было самым важным. Если водка мешает работе, брось ее на фиг, работу свою. В его случае вождение автомашины существенно вредило пьянству. И проще было не водить вообще.

– Может быть, ты возьмешь что-нибудь себе? Ты уже ел что-нибудь? – я старалась говорить непринужденно, словно не было последних четырех месяцев и моей Большой Любви.

– Я не голоден. Меня покормили, – отказался он, говоря о себе как о каком-то щенке. Его ПОКОРМИЛИ. Кто, интересно? Буфетчица? Секретарша из его офиса? Обычно это делала я, кормила его, встречала пьяного в первом часу ночи, укладывала спать. Жить с ним было и вправду похоже на то, как если бы я завела собаку. Я бы также молчала рядом с ним часами, неделями, годами. Наполняла бы его миску, ругала бы, когда он виноват. Запирала бы одного в квартире, когда мне надо было отлучиться.

– Тогда, может, десерт? – произнесла я просто так, чтобы заполнить паузу. И незаметно посмотрела на него. Он немного изменился за четыре месяца. Не сильно, не до неузнаваемости. Одет чуть лучше, чем обычно, рубашка, а не одна из его вечных бесформенных водолазок. Кажется, новые джинсы. Отлично сидят. Нравится он мне? Пожалуй, да. Лучше, чем могло бы быть. В конце концов, он пришел трезвый, это уже добрый знак.

– Ты что, забыла? Я не люблю сладкого, – удивился он. Я пожала плечами. Да, забыла. Ведь у меня была Большая Любовь, и я забыла все. Я ведь думала, что информация о Кешке мне более не потребуется. Некоторые моменты я стерла из памяти с наслаждением. Я поперхнулась, отставила в сторону кофе и потянулась за сигаретами. Милая моя, зачем ты это делаешь? Зачем тебе все это – опять?! Прямо сейчас, пока ты еще не начала, милая, признайся себе: есть кое-что, вернуться к чему ты не хочешь и не можешь. Ты к этому не готова. И никогда не будешь готова. Ведь если вы снова окажетесь вместе, это будет означать не только будете жить с ним, готовить, стирать, молчать, встречаться с друзьями. Даже принимать у себя его мать и отца, устраивать шашлыки. Предполагается еще одна маленькая мелочь – он снова будет к тебе приставать. Каждую ночь. Или почти каждую, когда не наберется в стельку. К этому-то ты не готова. Никак. И никогда не была готова. Терпела – да, делала вид – еще бы. Но с каждым годом это было все трудней и трудней. Нет, дело не во фригидности или еще какой форме холодности. Ты очень даже любила заниматься любовью. Любовью. Но только с Кешкой заниматься любовью было нельзя. Можно было только сексом.