Дважды дрянь - Колочкова Вера Александровна

За Димку она взялась тогда решительно, по всем фронтам наступала, как делают настоящие победители. Не хочешь – заставим, избегаешь – догоним, не веришь – поплачем! Делов-то – Димку Ненашева обыграть… Это сейчас она понимает, что весь ее пыл девичий, можно сказать, в дым ушел, а тогда… Тогда такой азарт был! Димка-то с выбором дамы сердца не торопился. Более того, после десятого класса сразу в армию загремел. Отец его, подполковник, царствие ему небесное, на этой армии настоял. Все родители в институты своих детей погнали, а этот – в армию… А они с Майкой, стало быть, ждать его остались, как две верные подруги. Ждать вместе – тоже соперничество, между прочим! Майка-то надеялась, что он из армии к ней вернется… Такие письма ему туда писала! Не любовные, конечно, но душевные – прямо слеза прошибала. А она, Дина, и тут Майку на повороте обошла! Взяла и съездила к нему в армию, назвавшись невестой. Димка, конечно, ее поступок оценил…

Нет, нельзя сказать, что Димку она к себе приспособила для того только, чтоб Майке насолить. Он ей очень нравился. А кому он тогда не нравился, красавец Димка Ненашев? Он всем нравился. Патлатый блондин, высокий, улыбчивый, на гитаре играл, песни пел, как бог… Милый такой мальчик Харатьян местного разлива. А что там, за этим Харатьяном с гитарой да с песнями прячется – уже дело десятое было. Как впоследствии оказалось, ничего там и не прячется. Пустота одна. Ноль без палочки. Куда его только потом отец ни пристраивал – нигде не пригодился. Ни богу свечка, ни черту кочерга. И даже образование высшее заочное, на закрытых профессорских глазах да ушах по блату полученное, тоже не помогло. Ничего из Димки не получилось. Так, ерунда. Менеджер на макаронной фабрике. Нет, правда, на макаронной! Как в насмешку! Надоест, мол, картошка, так и на макароны, дорогая жена, перейдешь… Тоже бедняцкая еда, между прочим. И что самое обидное – даже сказать ему ничего такого нельзя! Сердится не на шутку, прямо с полуоборота заводится! И все время у него песня одна – не хочу, мол, на «дядю» работать. Вроде как было бы у него свое дело, вот уж тогда бы он… Чего тут скажешь? Классическая отмазка для неудачника – этот мифический «дядя», выжимающий из Димки все соки, вот и все…

Майка на их свадьбе сидела как замороженная. Раньше, стоило Димке ей на глаза показаться, растекалась вся карамелью, а тут застыла каменным изваянием, ни одной эмоции не выдала. Заморозилась вся карамель. Ни смеха, ни слез. А потом, когда гости танцевать начали, вообще под шумок смылась по-английски. Увидели они ее с Димкой через год только – сразу после их свадьбы Майка в Питер укатила. Замуж там выскочила за Леньку Гофмана, старого своего школьного воздыхателя. Он там, в Питере, в университете учился, комнатку в подвальчике на Невском снимал. Ну и писал ей из этого подвальчика письма трогательные. Дина одно из этих писем даже сама прочитала, было дело. Смешно так его читать было! На пяти страницах – и все про любовь. А в начале и в конце – про замуж. Странно даже, как Майка на эту авантюру согласилась. Видно, совсем безнадега сердечная прижала. Никто от нее такой решительности не ожидал… Встала утром, покидала шмотки в чемоданчик и укатила. И мать бросила, и всех своих братьев-сестер малолетних. От крайнего отчаяния, стало быть.

А потом с этим Ленькой Гофманом такая история вышла!.. Как в кино. Даже круче, чем в кино. Хотя туда, в кино, скромного забитого Леньку и не взяли бы ни при каких раскладах… Вот Димку взяли бы, это точно. А этого… Ну вот кто он был? Скромный очкарик-ботаник? Сидел себе на последней парте, таращился на Майку да воздыхал втихомолку. Правда, параллельно с воздыханиями успел-таки золотую медаль отхватить да в питерский университет поступить на бюджетное отделение, но дело-то как раз и не в этой медали оказалось. А оказалось оно в том, что выискался у Леньки в Германии богатый дядюшка. Кто ж мог предполагать такое! Никто ж не знал, что Леня с матерью последние годы поиском немецких родственников занимались… И Майка, главное, тоже не знала! Думала, к Лене в Питер в съемную комнатуху погостить едет. А тут тебе – на! Тут разысканный дядюшка Хельмут со своими добротными немецкими инвестициями с неба свалился! Нашелся-таки у мамы Гофман двоюродный братец, да еще какой! И фирму свою в Питере открыл, и племянника с ног до головы облизал, и Майку с ним заодно, и даже матери Майкиной облегчение во вдовьих ее многодетных трудностях выпало. В общем, полный жизненный фильдеперс! Казалось – живи да радуйся. Другая бы, может, и радовалась, а Майка… Нет, это надо ее подругу знать! Приехала из своего Питера через год замужняя – счастливая, одетая-обутая по последней моде, пришла к ним с Димкой в гости – и не узнаешь ее. Вроде как посмотри на меня, Динка, – еще неизвестно, кто кого на повороте обошел… А потом попялилась на Димку, попялилась… и опять поплыла! Вот ей-богу, прямо на глазах поплыла! Вместе со всем своим благополучным фильдеперсом. Растаяла карамелью. И опять, выходит, она, Дина, в победительницах оказалась. Хоть и в сильно беременных, но все равно – в победительницах. Конечно, Димка тогда на Майку сразу глаз положил, это заметно было, но все равно она это соревнование уже выиграла! Потому что хоть заплавайся ты в старых чувствах, хоть утони в них, а Димка, он все равно Майке не достался. Это уж, прости, дорогая подруга, факт свершившийся. Беременностью родной-законной жены подкрепленный. Хотя, как она и сама тогда догадалась, урвала-таки себе Майка пару свиданий с Димкой. Вот же дура. Только сама себе хуже сделала. Еще больше поплыла. Да еще и залететь ума хватило…