Отчаянная девчонка - Кэбот Мэг

– Ну как? – спросил Дэвид, ставя тарелки на столик и придвигая два больших кресла.

– Ну, – начала я, все еще вне себя от изумления. – Н–ничего. – Симпатичный – странный, но симпатичный – парень решил поужинать со мной вдвоем. Со мной, Самантой Мэдисон!

Мы сели у окна, под мягким светом уличных фонарей. Было бы совсем романтично, если бы у дверей не стояли охранники и если бы я нравилась Дэвиду, что исключено: я всего лишь девочка – та, которая спасла жизнь его отцу и рисует несуществующие ананасы.

А даже если и нравилась, это все равно не имеет никакого значения, потому что я страстно влюблена в парня своей сестры. Но голод взял верх и, отбросив все мрачные мысли, я вонзила зубы в гамбургер.

Карл оказался прав – это был самый вкусный бургер, который я ела в своей жизни. Я справилась с ним в два укуса.

Дэвид наблюдал за мной со странным выражением лица – наверное, не ожидал, что я вообще способна есть.

– Ну что, лучше?

Я не могла говорить с набитым ртом и показала большой палец здоровой руки.

– Болит? – спросил Дэвид, кивнув на гипс. Я проглотила здоровенный кусок мяса. Если честно, я бы хотела быть вегетарианкой. Художнику полагается думать о чувствах других, даже парнокопытных. Но гамбургеры такие вкусные!

– Уже не очень, – соврала я.

– А почему на нем до сих пор никто не расписался? – спросил Дэвид с улыбкой.

– Я решила оставить его для уроков немецкого, – объяснила я.

Как ни странно, Дэвид понял, как понял бы меня Джек. Только настоящие художники сознают всю привлекательность нетронутого белого листа и любой другой поверхности.

– Ах да, точно! – Он кивнул. – Ну и что ты там изобразишь? Наверное, какие–нибудь гавайские мотивы? Груды ананасов?

Мне надоела эта тема, и я печально на него взглянула:

– Нет, думаю, что–нибудь патриотическое.

– Ах, ну конечно. Тем более что твоя фамилия Мэдисон.

– А это–то причем? – удивилась я.

– Джеймс Мэдисон! – Дэвид удивился еще больше. – Четвертый президент. Ты ведь с ним в родстве, да?

Я почувствовала себя полной дурой.

– А, да. Вернее, думаю, что нет.

– Правда? – засомневался Дэвид. – Уверена? Дело в том, что у тебя много общего с его женой, Долли.

– У меня с Долли Мэдисон? – рассмеялась я. – Ну что, например?

– Ну, она тоже спасла президента.

– Своего мужа?

– Нет. Когда в 1812 году англичане подожгли Белый дом, ей удалось спасти портрет Джорджа Вашингтона.

Стоп. Англичане подожгли Белый дом? Хм, наверное, в школе мы этого еще не проходили.

– Ух ты! – восхитилась я. На уроках истории не рассказывают такие классные подробности – только про пилигримов и актера Аарона Беарра.

– Так ты уверена, что вы не родственники?

– Уверена, – подтвердила я. А ведь как здорово было бы состоять в родстве с дамой, которая спасла от пожара картину – не важно, что на ней изображено! Правда, здорово. А вдруг мы все же связаны с Долли Мэдисон? Мама часто говорила, что любовь к живописи я унаследовала от папиной родни. Наверное, это фамильная черта Мэдисонов, которая передается только через несколько поколений: никто в семье, кроме меня, не умеет рисовать.

Внезапно Дэвид встал и подошел к окну.

– Посмотри–ка! – сказал он, отодвигая штору. Я неуверенно приблизилась и взглянула на подоконник. Обычный белый подоконник, как и вся отделка в комнате, но на нем были вырезаны имена: Эмми… Челси… Дэвид.

– Что это? – удивилась я. – Мемориальный подоконник президентских детей?

– Ну да, вроде того, – улыбнулся Дэвид и полез в задний карман джинсов. Он достал складной ножик и принялся вырезать что–то. Я собиралась промолчать, но заметила, что он уже нацарапал букву «С».

– Эй! – встревожилась я. Я, конечно, дитя двадцать первого века, но ненавижу неоправданный вандализм. – Что это ты делаешь?

– Расслабься! – усмехнулся Дэвид. – Кто, если не ты? Ты не только спасла жизнь одного президента, но, возможно, приходишься родственницей другому.

Я беспокойно оглянулась на дверь, за которой стояли охранники. Кем бы там ни был Дэвид, но за порчу государственного имущества сажают в тюрьму.

– Дэвид, – прошептала я. – Прекрати. Он увлеченно вырезал букву «Э».

– Правда, послушай. Если ты хочешь меня отблагодарить, то бургера было более чем достаточно.

Поздно. Он уже принялся за «М».

– И вообще, не думай, что раз ты президентский сын, то тебе все сойдет с рук!