Майский поцелуй - Щеглова Ирина

Так мы и стояли на балконе, я ревела в три ручья, а Вадик испуганно успокаивал меня, да еще и ручку держал, чтоб к нам не вошли и не увидели моих слез.

— Чего же ты ревешь? — шептал Вадик.

— Ты не понимаешь, я же правда Женьку люблю-ю.

— Ну и хорошо, любишь — люби, кто тебе запрещает? — неловко успокаивал он.

— А почему ты мне сразу не сказал? Почему не спросил? Знаешь, как я мучила-ась?!

Он пожал плечами:

— Говорю же тебе, не думал я, так просто, в шутку затеял.

— А Женька, Женька знал? — Я вдруг подумала, что против меня был устроен настоящий заговор и Женька в нем принимал активное участие.

Вадик отмахнулся:

— Да ни фига он не знал. Так получилось, случайно, понимаешь?

— Правда? — Я всхлипнула.

— Правда! — заверил Вадик.

— Вадик, скажи, я тебе нравлюсь? — Я попыталась вытереть слезы тыльной стороной ладони.

— Косметику размазала, — заметил Вадик. — Он протянул руку и осторожно коснулся моей щеки. — Вот здесь и здесь. Нет, лучше не трогай, я тебе платок дам.

Он извлек из кармана не очень свежий платок:

— Дай-ка я сам.

Я покорно подставила лицо. Вадик тщательно вытер мои щеки, сказал: «Сойдет, только глаза красные».

— Ты мне так и не ответил, — я решила, что не отстану от него, пусть признается.

— Ну нравишься, — буркнул он, пряча платок, — что из того?

— Нет, просто я подумала, что ты ревнуешь.

— Вот заладила, — разозлился он, — не нравишься ты мне, поняла? Ты не в моем вкусе! Вообще! И — забудь!

Я улыбнулась:

— Хорошо, только скажи, у нас мир или как?

— Мир, — нехотя ответил он.

— Вот и прекрасно! А то представляешь, приеду к вам на практику, а ты такой со мной не разговариваешь. Нехорошо, правда?

— Ты приедешь на практику? — удивился Вадик.

— Да, — с удовольствием подтвердила я, — мы с Иркой в Ростов собираемся, на неделю!

Вадик закатил глаза:

— О нет!

— Ты не рад? — растерялась я. — Почему?

Он рассмеялся:

— Ладно, приезжай.

Так мы с ним помирились. И еще он дал мне совет: не ходить на такие мальчишники. И мне скучно, и парни чувствуют себя неловко. Я согласилась. Да, наверное, он прав. Но мы с Женькой хотели как лучше. Хотели, чтоб я могла поближе познакомиться с его друзьями.

А потом нас нашел Женя. Он сразу заметил мои красные глаза. Молча покосился на Вадика и спросил, не хочу ли я погулять на свежем воздухе.

Он все понял и просто увел меня.

Конечно, я все ему рассказала. Боялась, что он обидится на Вадика, но Женя только вздохнул:

— Что с ним делать, такой характер… Скажи, вы помирились?

— Да вроде.

— Отлично! Мне было бы неприятно, если бы вы поругались.

— Мне тоже.

Мы шли по городу, и я улыбалась.

Это так здорово, когда тебя понимают!

Глава 19

После грозы

Вот и кончился май. Отпели соловьи, отцвели сады. Отбушевали майские грозы. Май выдался жарким. Землю словно взорвало, таким обильным было ее цветение. Я впервые в жизни увидела настоящего майского жука. Он залетел на нашу кухню через распахнутое окно. Такой большой, с мохнатыми усами и жесткими крыльями, красивый. Я полюбовалась им, а потом выпустила на волю. Родители говорили, что уже давно не было майских жуков. Они уж думали, что те исчезли. Мама заявила, что прилет жука — добрая примета. Конечно, добрая, как же иначе.

Спектакль по Иркиной пьесе прошел на ура! Не зря мы столько трудились. Ирка приобрела официальный статус признанного драматурга. Нас даже пригласили выступить на фестивале детских и юношеских театров.

В моей жизни тоже все как-то устроилось. Впереди нас с Иркой ждало путешествие в Ростов. А потом еще целое лето. Прекрасное бесконечное лето!

И еще мне позвонила Ксанка. Я уже и надеяться перестала, думала, что наша дружба не возобновится.

Услышав Ксанкин голос, я страшно обрадовалась. Конечно, я скучала по подругам, что бы ни говорила.

А у Ксанки к тому же было множество новостей.

Я пригласила ее погулять. Она согласилась. Я же теперь без Жени — никуда. Думала, может, ей это не понравится. Но ошиблась. Ксанка, хотя и довольно закрытый человек, на этот раз показалась мне очень милой. Она призналась, что тоже очень скучала. По ее словам, Лика жалела о нашем разрыве и была не прочь помириться. Но!