Ангел Габриеля - Робертс Нора

Боль, невероятно сильная, невероятно безжалостная, казалось, разрывала ее. Рубашка Лоры уже промокла от пота, а Гейб постоянно тихо ругался, заставляя ее чаще дышать и сосредоточиться на своей работе. Все его амбиции, радости, печали ушли куда-то далеко. Гейб был полностью погружен в процесс рождения новой жизни.

Иногда ему казалось, что она слабеет, что новая жизнь, стремящаяся вырваться наружу, истощает ее. Но проходило немного времени, и она, похоже, обретала новые запасы сил. В ее лице читались неистовство и смелость, с которыми она стремилась вперед, с нетерпением ожидая, чем же закончится эта пытка.

Ты выбрала имя? — спросил он, надеясь отвлечь ее.

Я составила списки. Иногда ночью я пытаюсь представить, как будет выглядеть ребенок, пытаюсь... о господи!

Держись! Дыши, ангел! Дыши!

Не могу! Я должна тужиться.

Нет, нет, еще не время. Скоро. — Стоя у изножья постели, он провел по ней рукой. — Дыши, Лора!

Ее сосредоточенность то появлялась, то куда-то исчезала. Если бы она могла посмотреть ему в глаза, чтобы почерпнуть из них силы!

—Я больше не могу!

—И не надо! Я уже вижу головку! — Гейб оглянулся на нее, и в его голосе звучало удивление. — Я ее вижу! Давай, Лора, поднатужься!

Страдая от головокружения, напрягшись от усилия, Лора снова начала тужиться. Она слышала долгий гортанный стон, но не сознавала, что это ее голос. Гейб закричал на нее, и в ответ она машинально снова начала дышать.

—Хорошо, замечательно! — Он едва узнал свой голос и свои руки. И то и другое дрожало. — Головка уже вышла! Малыш очень красивый! Сейчас пойдут плечики!

Она взяла себя в руки, отчаянно стараясь взглянуть на ребенка.

—О господи!

Слезы смешались с потом, и она закрыла рот рукой.

Какой маленький!

И сильный, как бык! Плечикам придется помочь. — Со лба Гейба тек пот. Он обхватил рукой головку ребенка и склонился над ней. — Давай же, Лора, посмотрим на остальное!

Она впилась пальцами в одеяла и уронила голову.

И родила. Сквозь свое прерывистое дыхание она услышала первый крик.

—Мальчик! — У Гейба повлажнели глаза, когда он взял в руки маленькое тельце. — У нас сын!

Лора засмеялась сквозь слезы. Боль и ужас были забыты.

Мальчик! Маленький мальчик!

С громким голосом, десятью пальчиками на ручках и десятью пальчиками на ножках! — Гейб крепко сжал ее руку. — Настоящий ангел!

Их пальцы переплелись над младенцем, и хижина огласилась высокими негодующими воплями новорожденного.

* * *

Лора не могла отдыхать. Гейб уговаривал ее поспать, но она не могла закрыть глаза. Малыш, которому был почти час от роду, был завернут в одеяла и лежал на изгибе ее руки. Он спит, думала она, но не могла не провести пальцем по его лицу.

Такой крохотный! Пять фунтов и семь унций на овощных весах, которые Гейб откуда-то выкопал и тщательно отмыл.

Семнадцать с половиной дюймов и светлый пушок на головке! Она не могла на него насмотреться.

—Он же никуда не исчезнет!

Лора посмотрела на дверь и улыбнулась. От усталости ее кожа сделалась бледной и почти прозрачной.

Но глаза сверкали торжеством.

Я знаю. — Она поманила Гейба рукой. — Я рада, что ты пришел, — сказала она, когда он сел на постель. — Ты, конечно, очень устал, но, пожалуйста, посиди с нами хотя бы минутку!

Это ты устала, ведь всю работу выполнила ты! — пробормотал Гейб, проведя пальцем по щеке младенца.

Неправда, и это первое, что я хочу сказать. Без тебя я бы не справилась.

Конечно справилась бы. Я был просто болельщиком!

Нет! — Лора требовательно сжала его руку. — Ты так же ответствен за его жизнь, как и я. Я помню, ты говорил о твоем имени в свидетельстве о рождении, о том, что ты нам поможешь, но знай, в твоем поступке гораздо больший смысл! Ты помог ему появиться на свет! У меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя! И не смотри так! — Она тихо засмеялась и опустила голову на подушки. — Знаю, знаю, ты ненавидишь, когда тебя благодарят, вот я и не делаю этого!

Не делаешь?

Нет. — Она передала ему ребенка. Этот жест говорил больше, гораздо больше, чем слова, за ним последовавшие. — Говорю тебе, сегодня ты получил больше чем жену.

Ребёнок, зажатый между ними, мирно спал.

Гейб не знал, что сказать. Он дотронулся до крошечной ручки и увидел, как она импульсивно согнулась. Как художнику, ему казалось, что он понял весь диапазон красоты.