Королевский роман - Робертс Нора

– В Америке не следят так за протоколом, как в Европе, Бри. – Он приблизил губы к ее губам, но не делал попытки поцеловать. – Я хочу прикасаться к вам и буду это делать, я хочу вас, и вы станете моей рано или поздно. – Он больно сжал ее руку.

Она почувствовала дурноту, колени подогнулись, его лицо, поплыло у нее перед глазами.

Снова стало темно, лицо склонившееся над ней, было неразличимо. Но от человека сильно пахло алкоголем. Ужас охватил все ее существо, она стала отбиваться, стараясь ударить его.

– Не трогай меня! Не смей! – И по-французски: -Оставь меня, негодяй!

От неожиданности Рив выпустил ее, но вновь подхватил, когда она стала падать вперед. Проклиная себя, усадил на стул, уговаривая:

– Дышите глубже, успокойтесь. Простите меня, я не хотел причинить вам вреда.

Она пыталась прогнать дурноту. Выдернула руку, и он не стал удерживать. Он была бледна, а когда подняла голову, в глазах плескался ужас.

– Это вы… Но я видела только что другого человека. Я вспомнила. – Она закрыла глаза, припоминая. – Вдруг я оказалась в таком месте, где было темно, там был мужчина, от него пахло алкоголем, я не видела его лица, он схватил меня. Лица не помню. Я точно знала, что он собирается изнасиловать меня. Он был пьян. – Она схватила руку Рива. – Я чувствовала сильный запах вина, и даже сейчас помню его руки, большие и очень сильные, но он был так пьян, что мне удалось… – Она судорожно сглотнула, содрогнулась всем телом и отпустила его руку. – У меня был нож. Я не знаю, как он оказался у меня, но помню его рукоятку в своей руке. Наверное, я убила этого человека.

Она смотрела на свою бессильно лежавшую на коленях руку. Рука не дрожала. Она перевернула ее ладонью вверх. Ладонь была белой и гладкой.

– Мне кажется, что я зарезала его, и его кровь была на моих руках.

– Бри. – Рив хотел снова взять ее за руку, но передумал и решил иначе. – Расскажите, что еще помните.

Ее лицо сейчас было таким, каким он увидел ее в больнице. Бесцветное и напряженное.

– Я только помню борьбу и запах вина. Не знаю, убила ли я его. Ничего, что было до этой борьбы и после, не помню. – Она смотрела мимо него куда-то вдаль. – Если этот человек изнасиловал меня, я этого тоже не помню.

Рив проклинал себя за ту опасную игру, что затеял, хотя она дала результат.

– Вы не подверглись сексуальному насилию, – сказал он, стараясь говорить убежденно, – такое заключение вынесли врачи, которые осматривали вас.

Кажется, Габриела готова была разрыдаться от облегчения. Но сдержала слезы.

– Но могут они сказать, убила я его или нет?

– Нет. Только вы сами можете это сказать, когда вспомните.

Она неохотно посмотрела на него.

– Вы ведь убивали раньше?

Он зажег еще одну сигарету.

– Да.

– Но это была работа. Необходимость или оборона.

– Верно.

– И когда это случалось, оставались шрамы в душе?

Он мог солгать, чтобы ей стало легче. Ее глаза выражали тревогу, потемнели. Он вызвал в ее памяти страшные темные моменты. Он должен отвечать за то, что причинил ей страдания. Надо нести бремя ответственности. Он может солгать, но, когда она узнает правду, будет хуже.

– Да, это оставляет след. – Он встал и привычным уже жестом взял ее за руку. – Но можно жить с этими шрамами, Бри.

Она знала ответ. Еще до того, как он ответил, она знала.

– И много у вас таких шрамов?

– Достаточно. Но я решил начать новую жизнь, чтобы они не прибавлялись. Ведь можно и не вынести.

– И купили ферму.

– Да. – Он погасил сигарету. – И может быть, следующей весной удастся даже что-то там посадить.

– Я бы хотела ее увидеть.

Она заметила промелькнувшую на его лице довольную улыбку. Он тоже этого хотел.

– Конечно.

Она не отнимала руки, когда они шли через сад к белым стенам дворца.

Глава 6

Габриела в своем коротком шелковом халатике с покорным видом сидела на кровати, пока доктор Франко измерял ей давление. У него были добрые мягкие руки и отеческие манеры. Но она неохотно шла на эти еженедельные осмотры семейного доктора, как и на встречи с его коллегой, известным в ученом мире доктором Кижински, психиатром. Надо было признать, что она еще очень быстро утомлялась. Ее сеансы с доктором Кижински были просто беседами, и у нее иногда мелькала мысль, что это пустая трата времени, и ничего больше. Времени, которое было упущено, которое придется наверстать. Главным сейчас в ее жизни был ежегодный июньский благотворительный бал. Все надо было учесть и организовать – еду, напитки, музыку, декорации, развлечения, заявки, приглашения. Она находила в этом занятии удовольствие, хотя приготовления отнимали много сил. Каждый, кто вносил значительную сумму в благотворительный фонд, требовал к себе повышенного внимания, кстати, заслуженно, и самого лучшего приема. Сегодня утром Габриела провела три часа с флористом, чтобы добиться совершенства в убранстве помещения.