Тим - Маккалоу Колин

Обычно она любила ездить в такие командировки: Арчи был хорошей компанией и, кроме того, любил роскошь. На этот раз, однако, они ездили в места, где не было ни дорог, ни городов, ни людей. Последнюю часть пути они летели на вертолете, так как другого способа добраться туда не было. Жили в палатках. Дождь шел почти непрерывно. Все страдали от сырости, жары, грязи и тучи мух. Случилась дизентерия. Но больше всего Мэри скучала о Тиме. Не было никакой возможности послать ему письмо, а радио-телефон использовался только для деловых разговоров. Мэри сидела в протекающей палатке, пытаясь отскрести черную глину с обуви и одежды, тучи насекомых носились вокруг одинокой керосиновой лампы. Лицо ее вспухло от укусов москитов. Как она скучала по дому и по Тиму и как трудно было переносить восторги Арчи по поводу результатов геологической экспертизы! Требовалось все ее накопленное годами умение владеть собой, чтобы изображать радость, хотя бы в пределах вежливости.

— Нас было двенадцать человек, — рассказывал Арчи жене, когда они благополучно вернулись в Сидней.

— Только двенадцать? — спросила Мэри с удивлением, подмигивая Трисии. — Клянусь, были времена, когда мне казалось, что нас, по крайней мере, сорок.

— Послушай, чертова перечница, заткнись и дай мне все рассказать. Мы целый месяц жили в ужасных условиях, каких я не видел никогда в жизни, а ты тут влезаешь и портишь мне всю картину! Я тебя пригласил к себе домой провести свой первый вечер в цивилизованном мире, так что сиди тихо и будь респектабельной, как всегда, и дай мне рассказать жене, что происходило!

— Налей ему еще виски, Трисия, а то его хватит апоплексический удар. Знаешь, последние две недели, с тех пор, как он вылизал последнюю каплю спиртного из последней бутылки, он стал невыносим.

— Ну, а что было делать, дорогая? — воззвал Арчи к жене. — Промок до костей, съеден живьем всеми насекомыми, какие только водятся в мире, облеплен грязью — и ни одной женщины ближе, чем за тысячу миль, кроме этой ужасной старой перечницы! А как бы тебе понравилось, если бы ты ела только консервы, а горячительное бы кончилось? Ну и место, ну и болото! Отдал бы половину руды, что мы там нашли, за один хороший бифштекс и стакан выпивки.

— Ты не представляешь, — засмеялась Мэри, поворачиваясь к Трисии, — он чуть меня с ума не свел! Ты ведь знаешь, какой он, если у него нет хорошего обеда, виски и гаванской сигары.

— Нет, я не знаю, какой он, если у него нет всего этого, дорогая, но тридцать лет супружества научили меня многому, и я просто в ужас прихожу при одной мысли, что ты там с ним перенесла.

— Уверяю тебя, что со мной это продолжалось недолго, — ответила Мэри, прихлебывая великолепный шерри. — Послушала я пару дней его стоны, а потом плюнула и ушла пострелять дичь, чтобы у нас было хоть что-то кроме этого консервированного мяса.

— А что произошло со снабжением, Арчи? — спросила с любопытством Трисия. — На тебя не похоже, чтоб ты не взял с собой достаточно еды.

— Все из-за этого дурацкого проводника. Я его взял в Виндхэме, этого мистера Джима Бартона. Он, видно, думал, что покажет нам, что значит настоящий бизнесмен. Уверил меня, что позаботится о снабжении, а загрузился тем, что, наверно, ест обычно сам — тушенка, тушенка и тушенка!

— Не сердись на беднягу, Арчи, — увещевала его Мэри. — Если бы этот самый Джим приехал в город, разве ты не сделал бы все возможное, чтобы блеснуть перед ним городскими штучками?

— Ну и притворщица же ты, Мэри! Ведь это ты сбила с него весь гонор, а не я! — Он повернулся к жене. — Жаль, что ты не видела, как Мэри шагает в своем костюме английских старых дев, покрытая грязью чуть не до подбородка и волочет с десяток большущих птиц. Я думал, что нашего Джима Бартона от злости удар хватит.

— Да, уж он злился, — спокойно согласилась Мэри.

— Ну, сначала он вообще не хотел брать Мэри, он ведь женоненавистник. Считал, что она будет бременем и помехой. А тут она приносит добычу, как раз когда он собирался продемонстрировать нам, какие мы пижоны. Ха! Ну Мэри и поставила его на место! Молодец, утерла ему нос!

— А какие это были птицы? — спросила Трисия, стараясь удержаться от смеха.

— Понятия не имею, — ответила Мэри. — Большие, длинноногие тропические птицы. Они были жирные, а это все, что мне было нужно.

— Но они могли быть ядовиты! Мэри расхохоталась:

— Что за чушь! Насколько я знаю, всякое мясо съедобно, если, конечно, вкусно.