Жених благородных кровей - Хогарт Аурелия

– Нет-нет, вы меня с кем-то путаете.

– Вы уверены? – Софи прищурилась. – Я подумала…

– Нет, простите. Мы не знакомы, – вежливо, но настойчиво возразил Джеффри, уже смешиваясь с толпой, дабы не продолжать разговор.

Только этого ему не хватало! Нарваться здесь, причем сегодня, когда явь обещает стать чудесней сна, на почитательницу своих книг. Если бы он был хоть самую малость более тщеславен, с самого начала пошел бы по иной тропе – той, что протоптали для него дед и отец, и, вне всякого сомнения, мелькал бы сейчас на телеэкранах, красовался бы на газетных, журнальных и интернетовских страницах. Он же даже теперь, когда достиг успеха, предпочитал не лезть на глаза, отчасти поэтому лишь в редких случаях давал интервью и ездил на разного рода литературные сборища.

– Да ведь это смешно, – жарко спорил он с университетским другом всякий раз, когда тот пускался рассуждать, как сам бы, стань он писателем, пользовался бы известностью и пожинал лавры. – Смешно и глупо. Сочинять книги об ужасах терроризма, любви к Ирландии и напряженной внутренней борьбе человека и вместе с тем кичливо выставляться перед теми, кто принимает твои идеи сердцем. Одно дело беседовать с читателями на специальных встречах или даже общаться через Интернет, совсем другое – жаждать, чтобы тебя просто узнавали, прилюдно расхваливали. На кой мне черт такая слава?!

Может, она вовсе не читала моих романов, подумал он, останавливаясь у зеркальной стены. А просто слышала о них и где-то видела мою фотографию или правда приняла за кого-то другого. В любом случае... Он рассеянно повернул голову и обмер. Шум и музыка стихли, свет померк...

Они увидели друг друга в один и тот же миг. И будто бы совершенно неожиданно, хоть оба знали, что встретятся. В ее глубоком взгляде вспыхнуло столько огня и любви и столько смущения, оттого что она не сумела скрыть это, что Джеффри вдруг показалось: разлука, мрак и странная связь с Франсиной привиделись ему в дурном сне.

Сердце забилось как сумасшедшее. Она, она, снова она... О эти колдовские глаза, упрямый изгиб манящего пухлого рта... О этот взгляд... Пусть бы мгновение длилось вечно...

Когда он уже верил, что Роберта вот-вот пойдет к нему, как в тот день, на площади, что непременно чуть подпрыгнет на полпути, она вдруг опомнилась, отвернулась, что-то сказала высоченной приятельнице с белыми очень короткими волосами, выслушала ответ, с улыбкой кивнула и лишь тогда опять посмотрела на Джеффри. Ему показалось – он ждал целую вечность. А когда Роберту на считанные секунды заслонил пробиравшийся к стойке верзила, испугался, что она ему лишь померещилась, и порывисто шагнул в ее сторону. Роберта вышла к нему из толпы, протягивая руку и глядя теперь совсем по-другому – сдержанно и безучастно.

– Привет, – сказала она, стараясь казаться равнодушной.

Джеффри пожал ее руку и не отпустил. Роберта потянула руку на себя, освобождаясь.

– Привет, – ответил Джеффри.

– Выпьем? – Она жестом указала на официанта, что проносил мимо напитки.

Джеффри кивнул. Взяв по бокалу «мартини» и подняв их высоко, почти над головами, они протиснулись к освободившемуся столику. Роберта села, сделала большой глоток коктейля, поставила бокал, откинулась на спинку сиденья и взглянула на Джеффри из-под чуть опущенных ресниц.

– Как тебе здесь? – спросила она.

– Вполне, – ответил он, не глядя ни на плетеные занавеси из металлических нитей, ни на людей вокруг. Смотреть хотелось лишь на неземное создание перед собой, фотографировать его взглядом, запечатлевать в памяти все до мельчайших подробностей. Светлые, чуть тронутые золотистым загаром плечи, бретели кофейного топа, падавшую на лицо тонкую прядку затянутых в узел волос... Он подумал вдруг о том, что слишком долго молчит, смутился, удивляясь, что еще умеет робеть из-за пустяков, и кашлянул.

– Никак не ожидал увидеть тебя вчера. В первое мгновение подумал: уж не сошел ли я с ума, – пробормотал он.

Роберта опустила глаза, взяла бокал, покрутила его в руках, вздохнула – Джеффри догадался об этом, лишь заметив, как поднялась и опустилась ее грудь под тонкой тканью топа, – и ничего не ответила.

– До сих пор поверить не могу, – сказал он. – Удивительно, что ты выбрала такую работу...

В глазах Роберты мелькнула не то обида, не то боль. Мелькнула и исчезла. Она пожала плечами, и Джеффри окинул их еще одним быстрым взглядом. Они были женственно изящные и вместе с тем крепкие, гордо расправленные. Наверное, тем она и покоряла – в ней соседствовало то, что в других несовместимо. Безоглядная смелость и соблазнительность, какой не требуется ни продуманных жестов и поз, ни блестящих побрякушек, ни жеманных улыбочек. Резковатость и мягкость, зрелость и ребячья естественность...