Мужчина для Аманды - Робертс Нора

— Бакстер Дюмонт — отец Кевина? Ты никогда не говорил мне.

— Я дал слово Мег, что никому не скажу. Даже наши родные не знают.

Трент затих на мгновение, задумчиво потягивая клубный напиток.

— Невозможно понять, как такой эгоистичный ублюдок стал отцом трех потрясающих детей.

— Загадка, согласен. — Слоан дал сигнал принести еще одну порцию. — И тут прихожу я и стреляю в Сюзанну из обоих стволов. — Он прервался и выругался. — Черт побери, Трент, никогда не забуду, как она выглядела, когда я вывалил все это на нее.

— Она справится. Из рассказов Кики я знаю, что она справлялась и с гораздо худшим.

— Да, возможно. Возможно. Но у меня нет привычки сбивать женщин с ног. Хотя я уже был близок к чему-то подобному, когда Аманда набросилась на меня, но тут появился ты.

— Эти женщины всегда держатся вместе.

— Да. — Нахмурившись, Слоан снова сделал глоток. — Как комок земли.

— Почему ты ничего не объяснил ей?

Слоан пожал плечами и отхлебнул еще виски. Он имел собственную долю гордости.

— Это вообще ее не касается.

— Но ты только что объяснил мне.

— Это другое дело.

— Ладно. Хочешь закусить крендельками с солью?

— Нет.

Мгновение они сидели, согревая в руках напитки, — двое энергичных разных мужчин, один в потертых джинсах, другой в сшитых на заказ слаксах; один комфортно развалившись, другой в состоянии тревоги. Оба родились в богатстве: семья Трента владела недвижимым имуществом, семья Слоана — нефтью, но окружающая среда и их жизни были совершенно противоположны. Первый опыт настоящих родственных связей Трент получил у Калхоунов, а Слоан осознавал их всегда. Они не имели почти ничего общего и все же в первом семестре в колледже стали друзьями и оставались таковыми вот уже больше десяти лет.

Чувствуя жалость к себе, Слоан упивался ощущением нарастающего опьянения. Замечая все эти признаки, Трент старательно сохранял трезвость.

После еще одной порции выпивки Слоан взглянул на друга.

— И давно ты начал носить баскетбольную обувь?

Трент поглядел вниз на собственные ноги и мысленно усмехнулся. Ботинки стали символом того, как некая вспыльчивая брюнетка изменила его жизнь.

— Это не баскетбольная обувь, а кроссовки.

— И в чем разница? — Слоан прищурился. — И ты без галстука. Как это ты не надел галстук?

— Потому что я влюблен.

— Да. — Коротко выругавшись, Слоан откинулся на спинку стула. — И посмотри, что любовь делает с тобой? Превращает в дурака.

— Ты ненавидишь любые узы.

— Точно. Черт бы побрал эту женщину, которая свела меня с ума с того момента, как только я увидел ее.

— Кики?

— Да нет, черт возьми. Мы говорим об Аманде.

— Понял. — В свою очередь откинувшись на спинку стула, Трент улыбнулся. — Ладно, тебя вечно сводила с ума какая-нибудь женщина. Я никогда никого не видел с такой большой… такой горячей привязанностью к необременительному сексу.

— Необременительный осел. Сначала она сталкивается со мной, потом нападает и осыпает насмешками. Я и пару слов не могу сказать, чтобы она не впилась в меня коготками. — Потребовав еще один бокал, Слоан перегнулся над столом. — Ты знаешь меня более десяти лет и вряд ли станешь отрицать, что я всегда являлся представителем уравновешенного приветливого типа мужчин?

— Абсолютно. — Трент усмехнулся. — Кроме нескольких случаев.

Слоан хлопнул рукой по столу.

— Ты прав. — Одобрительно кивнув, вытащил сигару. — Так что же, черт возьми, неправильно с ней?

— Это ты мне скажи.

— И скажу. — Он махнул сигарой в лицо Трента. — У нее дьявольский характер и ослиное упрямство. Если мужчина может держать свои глаза подальше от ее ног, то у него просто плохое зрение. — Слоан взял новую порцию виски и нахмурился. — Ноги у нее точно первоклассные.

— Я заметил. Это у них семейное. — Трент вздрогнул, когда Слоан опрокинул стакан. — Не придется ли мне тащить тебя домой?

— Очень может быть. — Слоан отклонился назад, чтобы позволить виски закружиться в голове. — Почему ты захотел жениться, Трент? Нам обоим лучше бы мчаться со всех ног из этого места.

— Потому что люблю ее.

— Да. — Слоан выдохнул ленивую струю дыма. — Вот так они и заполучают нас. Добиваются того, что все совершенно запутывается, так что ты не в состоянии ясно мыслить. Я привык считать, что женщины — истинное божье наслаждение, но теперь думаю по-другому. Единственная причина их нахождения на земле — приносить страдания в жизнь мужчины. — Он искоса глянул на Трента. — Ты же видел, как она идет, покачивая юбкой… особенно когда торопится, как и всегда.