Виртуальные связи - Веденская Татьяна

– Ну, а ты как поживаешь? Чем занимаешься? Не фотографируешь?

– Ой, что ты! – усмехнулась я и махнула рукой.

Только Ленка и могла вспомнить об этом моем увлечении детства. Мы с ней вообще много чем увлекались, но, говоря по правде, увлекалась всегда она, а я только вяло тащилась следом, как привязанная на веревку корова. Куда поведут, туда и ползу, перебирая копыта. Кружок рисования – конечно. Лепка – не вопрос. Секция акварели или поделок из кожи? Естессно! Ленка была гениальная, я была больше для мебели. Но фотографировать любила. Бегала лет в пятнадцать со «Сменой», перещелкала всех дворовых галок.

– Так что? Офис, компьютер, социальные гарантии? – ухмыльнулась Ленка, и в ее ухмылке сквозило такое презрение, не злое, но откровенное и исчерпывающее, что мне стало не по себе.

– Ну… в визовом центре. Бумажки печатаю. В общем, да. Офис, компьютер.

– Замужем? – коротко поинтересовалась Ленка.

– Как бы да, – вздохнула я, подумав, что с моей ситуацией слово «замужем» применимо лишь отчасти. Я своего мужа лично, не спящего и не пьяного, видела, наверное, только на Новый год. Да и то трезвым он перестал быть в рекордные сроки и Новый год встретил уже спящим. С другой стороны, я все чаще провожу с мужем время в Сети, но там-то мы вовсе и не женаты. И чем лучше я узнаю его там, тем меньше понимаю того человека, который приходит в мою реальную жизнь обычно поздно по вечерам, хмуро бросает мне пару слов и утыкается в компьютер. Этот, реальный, мятый и уставший, у которого на меня никогда нет времени, смотрит на меня исподлобья, изменяет мне и пахнет чужими духами. Другой, виртуальный, чьи аккаунты я знаю на десятке сайтов и порталов, скучает по мне, пытается со мной флиртовать, пишет о своих проблемах. Второй однозначно нравится мне больше.

– Как бы да? – подняла бровь Ленка.

Тут в просвете кухонной, очень странной, изрезанной и местами распиленной двери появилась голова молодой и весьма симпатичной девушки, которую я уже мельком видела, когда входила в квартиру.

– Чего? – недовольно подняла голову Ленка.

– Лаурочка, а что твоя гостья скажет, если я все же покормлю Кузю? Мальчик не ел с самого утра. Он весь извелся.

– Ну, пусть поест, – согласилась Ленка, а мне оставалось только еще сильнее подобрать под себя ноги и молиться Богу, чтобы новоиспеченный вегетарианец лабрадор Кузя не передумал и не съел меня вместо своего соевого корма. И еще задаваться вопросом, почему это Ленка Симагина – Лаура? Такая творческая кличка? Или псевдоним?

– Как бы да, а как бы нет. Мне муж изменяет. Он мне сам сказал, правда, он не знал, что это – я. А я не могу от него уйти. Бабы – дуры, – быстро пробормотала я.

Мне было необходимо поделиться с кем-то. Олеська – да, можно было бы все рассказать и ей. Но она была слишком близко, слишком рядом с Алексеем и всей моей реальной жизнью. Я рассказала Ленке обо всем. О М@стере_д_д, о той ночи, когда потеряла свое честное имя и совесть, о чем, кстати, как ни странно, так и не пожалела в итоге. Как-то не было времени. Мы все так заврались и столь беспечно бросались собственными телами, что не было необходимости придавать слишком большое значение отдельно взятому половому акту. Подумаешь, делов-то! Так что я рассказала. И о том, что странное унылое оцепенение иногда хватает меня за горло, и тогда не хочется ни кофе, ни яичницы-глазуньи. И о том, как мы с Алексеем можем провести целый выходной молча, глядя в разные стороны.

Но о том, что происходит у меня на страницах, в виртуальных пространствах, в потусторонних цифровых мирах, и о нашей странной связи, собранной из пустых малозначительных слов и смайликов, я не рассказывала никому. Страшно. Вдруг одно реальное слово разобьет вдребезги невидимый код, благодаря которому мы там существуем.

Ленке я бы могла сказать больше, чем кому-то другому. Она была – как случайный попутчик, подсевший ко мне где-то посреди перегона Москва – Владивосток. Она не знала обо мне ничего, кроме того, что я сама была готова ей рассказать. Я сама не понимала ничего в ее жизни. Ее мир, полуразрушенная квартира с сорванным паркетом, с неопределенным количеством собак, женщин, детей, валяющихся старых вещей – все это тоже не казалось мне особенно реальным.

– Это мужики – дуры. От них все проблемы, – с неожиданной злостью сказала Ленка.

Я поежилась от того, как это было сказано. О ее муже я помнила немногое, а здесь, в этой странной фиолетовой квартире, не было никаких признаков его пребывания. Он был, как помнится, кареглазый, серьезный парень лет двадцати пяти, выпускник, кажется, МАДИ, среднего роста, чуть ниже Ленки, которая имела агрессивно-модельную фигуру, потому что выросла ужасно длинной, в маму, и такой же худощавой и угловатой, но при этом великолепно выглядела в любой одежде. Женщины с такой фигурой обычно вызывают жгучий интерес у мужчин, но в том, как Ленка держалась, было что-то, обо что ее женский магнетизм разбивался, – что-то грубое, сосредоточенное, более присущее мужчинам.