Призрак тайны - Стил Даниэла

Они никогда не принимали решения не иметь детей — они просто старались по возможности избежать этого, и преуспели. В последние годы они говорили об этой возможности все реже и реже, и единственное, что изредка беспокоило Чарли, так это то, что после смерти родителей у него не осталось на всей земле никого, кроме Кэрол. У него действительно не было ни бабушек, ни дедушек, ни теток, ни дядьев, ни племянников, ни двоюродных братьев или сестер. Все, что у него было, — это Кэрол и их счастливая жизнь вместе. Кэрол была для Чарли всем, и теперь он понимал это как никогда остро. Во всяком случае, он твердо знал, что, если бы ему представилась возможность изменить что-либо в своем прошлом, он бы не стал менять ничего.

С его точки зрения, их совместная жизнь была настолько близка к совершенству, насколько это только возможно. За все десять лет он ни разу не почувствовал не только раздражения, но даже легкого недовольства, связанного с Кэрол; когда бы он ни заговорил с ней, когда бы ни взглянул, она неизменно казалась ему какой-то свежей и новой — и прекрасной. Конечно, бывало, и они спорили, но это случалось очень редко, и им всегда удавалось прийти к соглашению задолго до того, как появлялись первые признаки серьезного конфликта.

Ни Чарли, ни Кэрол никогда не имели ничего против того, что им часто приходится расставаться, ибо почти каждый месяц то один, то другой отправлялся в длительную деловую поездку. Напротив, эти разъезды, казалось, лишь еще больше сближали их и укрепляли их отношения. Для Чарли, например, предвкушение скорой встречи делало каждое возвращение в Лондон особенно волнующим и захватывающим. Спеша домой, он любил воображать себе, как Кэрол лежит на кушетке с книгой или дремлет в гостиной возле камина, уютно устроившись в плетеном кресле, которое он привез ей из Италии. Чаще всего, правда, оказывалось, что, когда он прилетал из Милана, Токио или Брюсселя, Кэрол все еще была на работе, но, когда она приходила, она всецело принадлежала ему одному.

И это, кстати, неплохо ей удавалось. За всю их совместную жизнь Кэрол не дала Чарли ни малейшего повода считать, будто работа для нее важнее, чем он. Даже если ей попадалось какое-нибудь особенно трудное дело или чересчур капризный и требовательный клиент, она прилагала максимум усилий, чтобы Чарли не догадывался об этом. Она заставляла его чувствовать себя так, словно весь ее мир вращается вокруг него… И на протяжении девяти чудесных, волшебных, незабываемых лет Чарли действительно был для Кэрол средоточием всего самого лучшего, самого желанного и дорогого. И вдруг… вдруг все кончилось, и Чарли почувствовал себя так, словно его жизнь внезапно потеряла всякий смысл.

Самолет уже давно оторвался от земли и, набрав высоту, повернул на запад, в сторону Нью-Йорка, но Чарли, погруженный в свои печальные мысли о прошлом, не замечал этого. Увлечение Кэрол Саймоном началось в прошлом августе, ровно пятнадцать месяцев назад. Он знал это достоверно, потому что в конце концов она рассказала ему все. Кэрол всегда вела себя с ним честно. Честно и правдиво, и он мог упрекнуть ее только в одном — в том, что она разлюбила его.

Тогда Кэрол и Саймон вместе отправились в Париж, чтобы работать над каким-то сложным делом, которое в итоге заняло у них больше полутора месяцев. Дело действительно было важным, к тому же судебные слушания постоянно переносились из-за поступления новых исков, и Кэрол работала так напряженно, что ей не хватало времени даже на то, чтобы хотя бы позвонить Чарли. Да и звонить ей особенно было некуда, поскольку сам он в это время вел трудные и сложные переговоры с крупными заказчиками в Гонконге, что в свою очередь требовало от него максимального напряжения сил. На протяжении полных трех месяцев он летал в Гонконг почти каждую неделю, и постоянные осложнения и мелкие проблемы, которые ему приходилось решать, едва не свели его с ума. Свободные часы, когда он мог побыть с Кэрол, выпадали редко, однако, по ее же собственным словам, это не могло служить оправданием того, что она сделала. Дело вовсе не в его занятости или длительном отсутствии, объяснила она Чарли. Просто так сложились обстоятельства… Судьба, Саймон…

В Париже Кэрол как будто прозрела. Саймон показался ей совершенно необыкновенным, замечательным, и Кэрол неожиданно для себя влюбилась… Любовь поразила ее как молния, сбила с ног, закружила, понесла куда-то, и хотя Кэрол знала, что это не правильно, что так быть не должно, сопротивляться внезапно вспыхнувшему чувству у нее не было сил. Сначала она еще как-то пыталась бороться, пыталась подавить в себе все, что она испытывала к нему, однако очень скоро Кэрол поняла, что все бесполезно. Слишком давно она восхищалась Саймоном, слишком долго он ей нравился, а тут, работая в тесном контакте, они оба вдруг обнаружили, что между ними довольно много общего. Когда-то давно подобным же образом начинались отношения Кэрол с Чарли, и он хорошо помнил, каким прекрасным и волнующим казалось ему тогда все вокруг.