Счастья тебе, дорогуша! - Веденская Татьяна

– Извини, я сегодня что-то сама не своя.

– Может, ты заболела? – участливо поинтересовался он. – Вот и щеки у тебя какие-то красные. Прямо полыхают.

– Все-таки да? – расстроилась я. – А я надеялась, что это мне только кажется.

– Тебе надо измерить температуру. Дай-ка я лучше отвезу тебя домой, – заботливо добавил он и даже вскочил с места. Вот тут я и вспомнила, что именно ради этой заботы, этой безоговорочной любви я всегда и возвращалась к нему. Вернее, он всегда возвращал меня к себе. Он проявлял столько терпения, столько такта, столько умения оставаться слепым и глухим, когда НАДО, что в какой-то момент я неминуемо малодушно сдавалась и соглашалась: давай попробуем еще раз. Попробуем наладить наши непростые отношения. Как и в этот раз. Я сидела здесь, в этом кафе, потому что сегодня утром он позвонил мне и сказал, что нам надо встретиться и поговорить. Он не позвонил раньше, но и не задержался со звонком дольше, чем нужно. От наших общих друзей он, видимо, уже точно знал, что моя Большая Любовь больше не существует. И, видимо, догадался, что именно сейчас мне грустно и одиноко. Впрочем, может, он и не выведывал обо мне ничего. Иногда мне кажется, что он действительно чувствует меня, как какой-то экстрасенс.

– Нет-нет, ничего страшного со мной не происходит. Давай не будем суетиться. Ты хотел со мной поговорить? Так говори.

– Нет, я думаю, лучше не сейчас, – взволновался или даже чуть испугался он.

– Я не настолько больна, чтобы надо было вызывать «Скорую» и класть меня в больницу. Я вполне в состоянии сидеть и слушать. Или получится, что я зазря приперлась в центр города.

– Но может, не стоит… ты уверена, что в порядке? – нахмурился он.

– Абсолютно! – разозлилась я. Можно подумать, что наш разговор стоил всей этой суеты. Мы оба прекрасно знали наши роли, они отскакивали от зубов из-за многократного повторения. Сейчас он скажет, что скучал по мне, а я скажу, что, как ни странно, тоже скучала по нему. И он добавит, что жалеет, что так все вышло, но не хотел бы стоять на пути моего счастья. А я отвечу, что он ничего не понимает в счастье. Потом он скажет, что часто думал о том, как все-таки хорошо мы с ним жили до… ну… тут мы оба опустим глаза и помолчим минутку-другую. А я тихим, немного срывающимся голосом спрошу: но ты ведь понимаешь, что ничего этого бы не было, если бы ты так не пил? И тогда он скажет, что теперь он не пьет совсем и что если бы только я согласилась… то может быть… мы бы могли еще раз попробовать… наладить… наши… и без того непростые… и все такое. А я смиренно признаю (ох, как я этого не люблю), что в какой-то степени тоже виновата в том, что произошло. Мы с ним слишком мало говорили друг с другом. Нам надо больше обсуждать наши проблемы, наши чувства.

И вот, наконец, после всего этого нагромождения слов мы посмотрим друг на друга и он скажет: поехали домой. И мы поедем. Конечно же, на такси. И дома будем очень осторожны друг с другом, особенно первое время, первые недели, может, месяц. А потом однажды он придет домой слегка подшофе, а я задержусь у подружки и вернусь после одиннадцати. Потом я буду все чаще проводить выходные в одиночестве, пока он пьет у метро пиво с каким-нибудь приятелем из фирмы контрагента. И обязательно настанет день, когда он домой практически вползет и обязательно станет ко мне приставать особенно мерзко, и от него будет ужасно пахнуть, и он будет нести какой-то бред. А я… задержусь уже у какого-нибудь друга, хоть и буду чувствовать себя при этом последней свиньей. И все будет по-старому, по-нашему, и ничего изменить нельзя. От этого знания мне хотелось закричать. Я так устала от этой неизбежности.

– Марго, я просто не знаю, как тебе это сказать.

– Скажи как есть, – обреченно кивнула ему я.

– Ты должна знать… я пришел, чтобы сказать, что… чтобы ты, ну… была в курсе, что ли!

– И? – похолодела я. Он что, не читал сценарий? Забыл слова?

– В общем… я встретил другую женщину, – собравшись с духом, вдруг выпалил он и застыл.

– Что-что? – переспросила я. Мне показалось, что я ослышалась. Захотелось попрыгать на одной ножке, чтобы выбить из уха пробку, из-за которой мне показалось, что я услышала подобную ерунду. Что такое? Он встретил? Кого? Женщину? Не смешите меня! И кто – Кешка? Три раза ха-ха!

– Я тут… встретил…

– Ты это серьезно? – неожиданно тихо, срываясь, переспросила я.

– К сожалению, да, – кивнул он. Тут я потеряла дар речи.

2

«Жёпа – это как-то поинтеллигентнее»

Сказать, что Кешка меня удивил, было бы неправильно. Он не удивил, он меня потряс. Потряс настолько, что я вообще не поверила ни единому его слову. Столько лет он смотрел на меня как на свою личную персональную богиню, и что? Кого-то там встретил? Да мимо него всегда ходили толпы женщин, вожделеющих его с той или иной степенью страсти, но… ни разу, никогда, ни с кем. Что поменялось? Это что, месть за мою Большую Любовь? С чего бы? А впрочем, очень даже может быть. Что ж, если так… мы еще посмотрим, кто кого. Я сидела и молчала, мое лицо было относительно спокойно (относительно Кешкиного), но мысли скакали в голове, как взбесившиеся кони, наступая одна на другую.