Солнечные часы - Крейвен Сара

Оливии показалось, что ее окутала тишина. Ледяная тишина билась и кричала в ней, словно в клетке.

— Ливви? Ты слышала, что я сказал? — Джереми вес еще радостно улыбался. — Мы будем вместе!

— Не думаю, что это мудрое решение, — с трудом проговорила она.

— Что ты хочешь этим сказать?

— По-моему, лучше оставить все как есть. По крайней мере пока ты не разведешься.

— Но процесс может занять целую вечность. — Он взял ее ладонь в свою. — Ливви, я много думал в последнее время, и я не хочу больше ждать.

Оливия потупилась. В ее сердце что-то переменилось. И началось это в день рождения. Что-то произошло, и теперь она видит Джереми совсем в ином свете. Да и он смотрит на нее по-новому.

— Кроме того, — продолжал он, — я на тебя рассчитывал. Ты хоть знаешь, сколько стоит снимать такую квартиру?

— Всегда можно найти соседа, — ответила она. — Дай объявление. Желающих — хоть отбавляй.

— Ох, боже ты мой! — Он откинулся на стуле. — В чем проблема?

— Кажется, ни в чем, — ровно ответила Оливия. — Я пока поживу с Луизой, Хилари и Патрицией. И мы поделим плату за квартиру на четверых. Ты мог бы поступить так же.

— Иногда, — медленно произнес он, — мне кажется, что я совсем тебя не знаю.

— Откуда тебе знать? — ответила она шутливо. — Я и сама себя не знаю. — Оливия поглядела на тарелку подтаявшего персикового мороженого, стоящую перед ней. И снова ощутила мокрый ветер с Темзы, увидела темную громаду Тауэра, услышала смех Дилана. Оливия сглотнула и решительно отодвинула тарелку. — Что-то мне больше не хочется.

— Ну и не ешь. Послушай, Ливви. — Джереми подался вперед. — Даже если мы не будем жить вместе, все теперь изменится. — Он хохотнул. — Я хочу сказать, что уже устал от непорочной жизни.

По спине Оливии прошелся холодок. Она знала — Джереми лжет. Но это почему-то было уже неважно.

— И, кстати, — продолжал он настойчиво, — Дилан уехал на несколько дней в Ирландию, так что дом в нашем распоряжении.

— Да, — не успев подумать, выпалила она, я знаю.

Он нахмурился.

— Откуда? Саша сказала?

— Нет, — спокойно ответила Оливия. — Я работаю в телестудии Дилана. Его личным помощником.

— Что? — взорвался Джереми. — Почему ты мне не сказала?

— Я хотела сказать, — ответила она. — Но ты не удосужился меня выслушать. Тебе вообще не интересны мои желания, моя работа, моя жизнь!

Он посмотрел на нее, глаза его сузились.

— Тогда желаю удачи, — сказал он. — У этого парня — острый язык. И жуткий характер.

— Значит, буду держаться от него подальше, отозвалась Оливия ровно.

— Выходит, ты не хочешь быть со мной? Как же ты переменилась.

Она вздохнула и взглянула ему прямо в глаза.

— Просто за последние недели много чего произошло. Возможно, нам обоим стоит проверить свои чувства.

Впрочем, ей это совсем не нужно, думала Оливия, лежа ночью в постели и глядя в темноту.

Она не могла определить момент, когда перестала любить Джереми. Может быть, первые иллюзии покинули ее, когда, приехав в Лондон, она поняла, что ее планам не суждено сбыться.

Ей стало ясно, что она долго носила розовые очки. Образ героя детства, сотканный из фантазий, заслонял ей реального человека. Единственной целью Джереми было затащить ее в постель. А когда она не упала ему в руки, как спелое яблоко, он начал играть на другом поле. Приехав в Лондон, он забыл о ней, как забыл до этого о жене. И все об этом знали, кроме нее.

Странно, но почему-то это открытие не взволновало ее. Только немного жаль, что потратила так много времени и сил на ничтожество. Но одновременно с правдой о Джереми она начала понимать и свои чувства к Дилану. И они пугали ее.

Потому что это не просто страстное влечение. Это настойчивая необходимость быть вместе. Ей хотелось, чтобы он стал для нее всем другом, любовником, отцом ее детей. Хотелось делить с ним горе и радость, видеть страсть и свет улыбки в его глазах. Сейчас, когда упали последние барьеры, она уже не могла укрыться от правды. Потому до последнего и цеплялась за свои отношения с Джереми — чтобы не признаваться себе в этом чувстве.

Теперь ей придется жить с этой болью… Дилан был способен предложить ей только несколько часов в гостиничном номере. А сейчас они с ним и вовсе стали чужими. Однажды, подумала она, боль уйдет. Однажды…

Но до этого часа еще осталось прожить множество бесконечных одиноких дней.

Единственное, что поддерживало ее в эту минуту — надпись на солнечных часах: «Любовь заставляет время проходить незаметно. Время заставляет незаметно проходить любовь». Оливия от всей души надеялась, что это правда.