Отчаянная девчонка - Кэбот Мэг

– Да, но она все равно пойдет – наврет им что–нибудь. И ты можешь сделать то же самое.

– Не пройдет, – вздохнула я. – Они до сих пор сердятся из–за моих оценок по немецкому. Конечно, то, что я спасла президента, на них подействовало, и они немного смягчились, но все равно…

– Сэм, – нетерпеливо прервала меня Катрина. – Ты что, совсем ничего не понимаешь? Теперь наша жизнь может измениться. – Она огляделась по сторонам и, придвинувшись ближе, зашептала: – Мы больше не будем белыми воронами. Мы подружимся с компанией Люси. Сэм, ты что, не хочешь узнать, как это – быть Люси?

У меня просто не было слов.

– Кэт, я уже говорила тебе, что знаю, как это. Надо танцевать в дурацкой короткой юбочке на футбольном поле, врать родителям и разлеплять ресницы булавкой. – Я захлопнула дверцу шкафа и взглянула Катрине прямо в лицо. – Прости, я найду занятие поинтереснее.

– Найдешь, конечно. – Глаза Катрины наполнились слезами. – Ты–то найдешь, А каково мне, Сэм, подумай. Мной никогда никто не интересовался. А теперь у меня есть шанс доказать всем, что моя идиотская одежда здесь ни при чем. Что я нормальный человек. Как они. Прошу, не лишай меня этого шанса.

Прозвенел звонок, но я не двигалась с места.

– Катрина, – ошарашенно спросила я. – Тебе что, правда, важно, что они о тебе думают?

Катрина вытерла слезы рукавом.

– Да. Понятно? Да, Сэм, я трусиха. Мне не все равно, что говорят обо мне окружающие. Я не такая, как ты. Я же ничего не прошу, только не лишай меня…

– Ладно, – сказала я.

– Что? – выдохнула Катрина сквозь слезы.

– Ладно. – Мне больше ничего не оставалось. – Я пойду, раз это так важно для тебя.

Катрина покачала головой, не веря своему счастью.

– Правда, Сэм? Честное слово?

– Честное слово.

Катрина взвизгнула и бросилась мне на шею.

– Ты не пожалеешь, клянусь! Там же будет Джек!

И она убежала на биологию.

Вообще–то мне тоже надо было бежать: я опаздывала на немецкий. Но вместо этого я стояла как вкопанная и пыталась осознать, что сейчас произошло и какие последствия повлечет за собой мое решение дать шанс подруге.

В тот же день, по дороге к Сьюзен Бун, я продолжала размышлять на эту тему.

И не прерывалась до тех пор, пока не увидела, что лежало в классе на моем месте. Там был шлем, разрисованный маргаритками.

– Нравится? – улыбнулся Дэвид. У меня снова предательски екнуло сердце. Что это, влечение или буррито, съеденный на завтрак?

– Я решил, что это именно то, что тебе нужно. Ты же все время имеешь дело с безумными птицами и вооруженными людьми.

Нет, мне это решительно не нравилось. Стоило Дэвиду улыбнуться, как мое сердце начинало выделывать эти непонятные штучки.

Я надела шлем. Он был немного велик, но, принимая во внимание мою шевелюру, сидел довольно плотно.

– Спасибо, – поблагодарила я. Я и вправду была тронута, почти так же, как тогда, когда Дэвид вырезал на подоконнике мое имя.

Позже, когда Джо сел мне на плечо, – сегодня мы рисовали кусок сырой говядины, и надо было передать все оттенки красного – я даже не обратила на это внимания. Через пару минут ворон улетел, обиженно каркнув.

Все рассмеялись, и я снова заметила, что Дэвиду смех идет даже больше, чем улыбка. Дэвид производил впечатление… уверенного в себе человека, что ли. Человека, которому нипочем и сотня–другая Крис Парке.

Другого объяснения тому, что я сделала, у меня нет. Мы мыли кисти, и я, с трудом скрывая волнение, как можно небрежнее спросила:

– Дэвид, не хочешь пойти со мной в субботу на вечеринку?

Я думала, он откажется. Но он улыбнулся и сказал:

– Ну конечно, а почему бы и нет? 

Вот десять вероятных причин, по которым я пригласила Дэвида на вечеринку Крис Паркс в субботу. 

10. Временное помутнение рассудка из–за запаха краски. 

9. Из чувства солидарности с Катриной, у которой, кажется, развился стокгольмский синдром (это когда жертва проникается нежностью к мучителю). Причем развился в такой острой форме, что она решила соврать родителям и пойти на сомнительную вечеринку с парнем, которого едва знала. 

8. Из–за его глаз. 

7. Из–за того, что он был таким милым тогда, в Белом доме. И достал мне гамбургер. И вырезал мое имя на подоконнике. 

6. Из–за того, как мило он выглядел тогда в Белом доме со своими взъерошенными волосами.