Лесная земляника - Мэй Сандра

Сердце Джона забилось где-то в затылке. Что обычно делали феодалы Уоррены и офицеры Фарлоу в подобных случаях? Хватали — крепко, но бережно, — прижимали к груди, покрывали поцелуями зардевшееся личико, срывая с губ робкое «да»…

Сейчас! Это личико зардеется только от ярости, потом она ему даст по физиономии, а уж что сорвется с ее губ…

— Почему ты на меня так уставился, Джон Фарлоу?

— Потому что не устаю удивляться капризам природы. Такая красавица — и такая ведьма.

— Ах ты…

— РРРРРР!!!!!!

Они обернулись, не успев поругаться. На пороге дома башенным краном возвышался улыбающийся викинг Снорри Олафсенссен, а у него на плечах изображал разъяренного тигра Шейн.

— МайРРРа! БайкеРРР! Джон ФаРРРлоу! СноРРРРРРи! Я умею, умею! Это все стишок Джона! МайРРРа, я теперь говоРРРю, как взРРРослый!

Снорри осторожно спустил мальчика с плеч, и Шейн немедленно кинулся на шею Майре. Джон улыбался, глядя на них, а сам думал про себя: а ведь Кларенс прав, они совершенно не похожи. В крайнем случае — сестра и младший братишка, но и то…

Потом Шейн развернулся на руках у Майры и протянул ручки к Джону. Байкер принялся скакать, как ошалелый, и на облагороженной строительной площадке на некоторое время случился рай…

* * *

Ужин несколько затянулся, потому что Шейн бродил по дому и яростно рычал на все предметы, которые содержали в своем названии этот бодрый звук. Майра смеялась, Байкер решил, что Маленький Брат дразнится — одним словом, веселье било ключом.

Не доев плюшку, мальчик заснул прямо за столом, как умеют засыпать только дети: легко и беззвучно, немедленно становясь похожими на ангелов. Майра осторожно вытащила из крепкого кулачка плюшку, а Джон очень бережно поднял малыша на руки. Шейн сонно причмокнул и пробормотал что-то бессмысленное, но очень эмоциональное.

Майра кинулась вперед, чтобы разобрать постель, Джон осторожно нес Шейна по лестнице. Когда они с Майрой в четыре руки — Майра ловко и привычно, Джон бестолково, но старательно — переодели мальчика в пижаму и осторожно прикрыли пуховым одеялом, Джон Фарлоу впервые понял, что означает выражение «чувства переполняют».

Он был легким, как воздушный шар, горячим, как вулкан, веселым, как целая толпа клоунов, задумчивым, как медитирующий Тибет…

Ему не было дела до всего огромного мира за стенами этого маленького домика. Он не хотел больше ничего — только стоять на коленях возле детской кроватки, соприкасаясь плечами и бедрами со светловолосой девушкой.

Они одновременно посмотрели друг на друга — и одновременно испугались безысходности и неотвратимости того, что горело в их глазах.

Они еще попытались что-то с этим сделать — Майра суетливо подоткнула одеяло Шейну, а Джон метнулся проверить, плотно ли закрыто окно.

Но потом они вышли из комнаты и оказались на самом верху лестницы. Внизу блаженствовал у огня Байкер, внизу горел желтый прямоугольник света из кухни, но еще внизу тревожно метались огненные блики умирающих углей, и деревянный пол был застлан пушистыми волчьими шкурами, и поднимался по жилам горячий ритм, древний мотив, и было страшно и весело, но иначе было нельзя никак, а завтра будут свет в окне, и утренние смущенные глаза, и убегающий в сторону взгляд, а возможно, и сомнение, переросшее в уверенность, но все это будет завтра, через тысячу лет после конца света, который объявлен на сейчас, на немедленно…

Джон молча и очень медленно притянул Майру к себе. Остатки Джона Мыслящего очень не хотели снова получать от нее по физиономии, и потому немного медлили. Джон Влюбленный трепетно давал ей время принять решение. Джон Желающий с изощренностью мазохиста оттягивал тот момент, когда события приобретут необратимый характер…

Зрачки Майры расширились, теперь ее глаза казались почти черными. Она немного напряглась в его объятиях — а потом… Словно растопили ледяную корку, выпустили живое, теплое, розовое, нежное, и вот уже распускается во всей красе и тянется к небу, открывшемуся в потолке, необыкновенный, пышный, нездешний цветок по имени — Женщина, Которую Хочет и Любит Мужчина…

Стены вслед за потолком свернулись в бесконечную спираль, открывая выход в иное пространство. Чужие звезды полыхнули в приблизившемся черном небосводе — но для Джона Фарлоу сейчас имели значение только звезды зеленых глаз Майры Тренч…

8

Они чудом не упали с лестницы. Джон нес Майру на руках, но под ноги не смотрел, ибо был твердо уверен, что ступает по облакам. А Майре вообще было все равно. Она прижалась к широкой и надежной груди своего мужчины и медленно умирала от счастья.