Жених благородных кровей - Хогарт Аурелия

Роберта все расхаживала взад-вперед, представляя себе молоденькую мать и любвеобильного красавца итальянца.

– Да уж... – произнесла она. – Если они были совершенно по-разному воспитаны... А объяснить друг другу, кто как смотрит на жизнь, не сумели... Неудивительно, что все закончилось трагедией. Знаешь, по-моему, это очень неправильно, когда мораль слишком строга, то есть когда отношения между мужчиной и женщиной – точнее говоря, секс – считают чем-то постыдным и грязным. Теперь в этом нет никакой нужды.

Вивьен вопросительно вскинула бровь.

– На мой взгляд, это даже опасно, – увлеченно продолжила Роберта. – Грозит будущему человечества. А ведь заботиться о том, что нас ждет завтра, обязан каждый.

Вивьен наморщила нос.

– Что-то я не совсем понимаю...

– Когда в сознании с малых лет укоренено, что все это гадко и запретно, человек, вступая во взрослую жизнь и влюбляясь, не может вырваться из тисков стыдливости и комплексов – отсюда уйма бед. Сексуальная безграмотность и зажатость ведет к нежелательным беременностям, венерическим заболеваниям, неудовлетворенности и даже разного рода расстройствам, сексуальным, психическим и так далее, а в конечном счете к общенациональным драмам, о которых, к сожалению, не всегда говорят и пишут. Представь, какими вырастают дети, рожденные не у тех отца и матери, что с первых дней беременности любят ребенка и ждут, а у тех, которые все девять месяцев кусают локти, не представляя, как дальше жить!

Вивьен слушала внимательно и то и дело кивала.

– Во что превращается чувство, если женщина и мужчина, даже поженившись, боятся любить друг друга и ласкать без оглядки, не могут объяснить, чего хотели бы, порой до конца своих дней не знают и четверти удовольствий, что придуманы природой специально для влюбленных. Чем заканчиваются браки, в которые вступают лишь потому, что по незнанию женщины беременеют совсем еще девочками. Как изменяется психика той несчастной, которой приходится делать аборт. Бедные люди... Нет, я вовсе не за распущенность и не за беспорядочные связи, они тоже ведут к катастрофе. Просто считаю, что в сексе, как и во всем остальном, важны грамотность, здоровое человеческое отношение, гармония... – Она помолчала.

Не произносила ни слова и Вивьен.

– Я потому об этом заговорила, – нарушила наконец тишину Роберта, – что подумала: может, у мамы и Эдуардо и в сексе не возникло понимания? Почему они не предохранялись?

– Стопроцентного способа и по сей день не придумали, – напомнила Вивьен.

– Знаю, но что-то мне подсказывает: дело не в этом. – Она снова умолкла и с минуту смотрела в пустоту. – Если я права, тогда как все это повлияло на маму? Может, именно после истории с Эдуардо она стала бесчувственной, иногда казалась почти каменной? Может, когда-то была другой, но специально приучила себя к равнодушию?

– Не исключено, – негромко ответила Вивьен.

– Конечно, я могу и ошибаться. – Роберта остановилась посреди комнаты. – Ведь итальянцев и их нравы почти не знаю, тем более те, какими они были в конце семидесятых. Даже представить не могу этого Эдуардо... да и маму, кажется, принимала не за ту, кто она есть... – Ей на ум пришла другая мысль. – Говорят, итальянцы – любовники каких мало. Да, слишком все непросто. Наверное, как ни напрягай голову, нам все равно не понять, почему все вышло именно так.

Вивьен вдруг тоже поднялась с дивана.

– Но знаешь что? – Она взяла подругу за руки. – Очень здорово, что твоя мать решила не избавляться от беременности и родилась ты! Что бы мы без тебя делали?!

Роберта улыбнулась.

– Если бы меня не было, то вы бы обо мне и не задумывались.

Вивьен покачала головой.

– Может, сознательно и не задумывались бы, но наверняка чувствовали бы, что чего-то сильно не хватает.

Роберта засмеялась. Вивьен, конечно, преувеличивает, но действительно любит подругу, как родную сестру.

– Ты просто мне льстишь.

– Ненавижу лесть. Так ты запомнила его фамилию, адрес?

– Адреса мама не знает, только город – Эдуардо из Римини. И фамилию назвала – Джулиани. Родился в пятидесятом, шестнадцатого февраля. Теперь отыскать его как дважды два. Если, конечно, он жив.

– Да. – Вивьен внезапно сдвинула брови. – Послушай-ка, а ваша встреча с О’Брайеном? Как все прошло?

У Роберты ёкнуло сердце. Она сжала руки Вивьен и проникновенно заглянула ей в глаза.

– Прошу тебя, сделай мне одно одолжение!

– Конечно, – не раздумывая отозвалась та. – Что за одолжение?