Самое ценное в жизни - Герцик Татьяна

– Нет, я не пользовался полотенцем. И так высохну. Немного охлажусь, это будет кстати. А ты вставай, лежебока!

Он еще раз целомудренно чмокнул ее в лоб. Быстро оделся, старательно разглядывая пирамидальный тополь за окном и не глядя на ее неприкрытое тело. Через минуту уже вышел из номера, подмигнув на прощанье.

Когда Татьяна, чувствуя себя чистой и посвежевшей после основательного душа, спустилась в столовую, Дмитрий Иванович уже заканчивал обедать.

– О, вот и вы! Наконец-то! А этой парочки – он кивнул на пустующие места – видимо, уже не будет. Наверное, им не до еды! Но вы не печальтесь, такой хлыщ вас не стоит!

Чтобы не отвечать, Татьяна быстро положила в рот кусочек маринованного огурчика и стала старательно пережевывать. Не хватало еще, чтобы ее жалели! Она и сама умеет вполне добросовестно себя жалеть, и в помощи посторонних в этом трудном деле не нуждается! Хотя в этом случае жалеть надобно вовсе не ее.

Сосед степенно допил томатный сок, пожелал ей «бон аппетит!» – и, по-журавлиному важно перебирая худыми ногами, прошествовал к выходу.

Переведя дух, Татьяна откинулась на спинку стула. Есть расхотелось, хотя сегодня она потратила столько энергии, что хватило бы на марафонский забег. Скептически посмотрела на пустующие места. Что ж, Вадим выполнил свое обещание. Остается надеяться, что ему удалось совместить приятное с полезным. По крайней мере, ее не будет терзать чувство вины.

Но что делать ей? Согласиться с предложением Владимира? Конечно, их отчаянно тянет друг к другу, но ведь постельная страсть такое неверное дело. Но и жить, как жила прежде, невозможно, в этом он прав. Представила свою пустую скучную квартиру и решилась. Звать его к себе в город бессмысленно и жестоко. Остается одно – ехать к нему, но с условием – никакой регистрации. Хватит с нее штампов в паспорте. Односельчане поговорят да и перестанут.

Выпила яблочный сок, уже согревшийся от жары, взяла фрукты и ушла к себе.

В номере прилегла на кровать немного отдохнуть, чувствуя тяжкую истому во всем теле и боль в самых неожиданных местах, и нечаянно заснула. Проснулась уже под вечер, потягиваясь и зевая. Послышался довольный мужской голос:

– Ну, наконец проснулась, соня!

Она испуганно села, сонно моргая. Уютно устроившись, в кресле сидел Владимир, держа в руках роман Джудит Макнот, который она взяла в местной библиотеке. Он показал ей обложку книги и важно произнес, как будто сделал значительное открытие:

– Интересная, между прочим, вещь! Так много узнаешь о женщинах и женской психологии!

Татьяна осоловело прищурилась, всё еще не в состоянии сбросить дурман сна.

– Как ты сюда попал? Неужели я забыла закрыть двери?

Он насмешливо ее успокоил:

– Закрыла, закрыла, не волнуйся! Просто замки здесь для видимости – открываются от одного настойчивого взгляда! Второго не нужно!

Она недоверчиво фыркнула. Когда неделю назад соседка напротив потеряла ключ от номера, а у портье почему-то не оказалось дубликата, вызванный слесарь долго разбирал замок, вполголоса ругая безалаберных куриц. В связи с этим байке про хлипкий замок не поверила.

– Так, а ты, случайно, не вор – домушник?

Он беззаботно рассмеялся, привычно закинув голову и блестя ровными белыми зубами.

– Нет, но если выгонят из управляющих, то смогу подрабатывать специалистом широкого профиля, в том числе и замки открывать. Без взлома. Но чисто в гуманных целях.

Порывисто встал, рывком упал рядом с ней, подвинул к себе и попытался поцеловать, но она вывернулась из-под его руки и убежала в ванную, слыша за собой его громкий смех.

Время до ужина они провели в постели, доведя друг друга до полного изнеможения. Вечером после легкого ужина пошли гулять. Как всегда, стремительно стемнело. Одуряюще запахли невидимые ночные цветы. Мимо с тихим шелестом пролетали большие ночные бабочки. Владимир бережно вел спутницу по парку, обняв за плечи. На высоких каблуках она была почти одного с ним роста.

В вышине, рядом со звездами, пролетел самолет, мигая красными сигнальными огнями. Татьяна проводила его пристальным взглядом. В нем вполне мог улетать Вадим.

Внезапно Владимир развернул ее лицом к себе и прижал к себе властным жестом собственника, заставив отвести глаза от неба. Она несколько растерялась от возникшей раздвоенности. Чувствовать себя вещью было неприятно. Но защищенность нравилась.

Владимир горячо проговорил, поглаживая ее спину: