Незабудка - Лоуэлл Элизабет

В том месте, где кожа коснулась плиты, появились две красные полоски, при виде которых Рафа охватил приступ сильнейшего гнева, будто молния пронзила его насквозь. Повернувшись на пятках, он подошел к холодильнику и вытащил оттуда пригоршню льда. Он смочил кухонное полотенце, завернул в него лед и протянул его Алане.

— Приложи к месту ожога, — ласково произнес он. — Это снимет боль.

В оцепенении, Алана сделала все, что велел Раф. Через несколько секунд боль стихла.

— Спасибо, — сказала она, вздыхая. — Похоже, я постоянно благодарю тебя.

Раф взял из рук Аланы лопаточку и соскреб со сковороды подгоревший блин.

— Забавно, — пробормотал Раф, — а я, похоже, постоянно причиняю тебе боль.

— Ты не виноват. Так же, как, впрочем, и Стэн. Все произошло по моей собственной глупости, — произнесла Алана,

— Дерьмо, — сдавленно прошипел Раф. Резкими, злыми движениями он соскребал со сковороды почерневший блин.

— Если бы не я, тебя бы здесь не было, — заметил Раф, — как, впрочем, и Стэна.

От удивления Алана не нашлась, что ответить. Раф с отвращением швырнул лопатку и обернулся к Алане. Глаза его были почти черными от переполнявших эмоций.

— Прощаешь меня? — просто спросил он.

— Тебя не за что прощать.

— Молю Бога, чтобы это было правдой. — Раф резко повернулся к плите и начал смазывать маслом сковороду.

— Я закончу приготовление завтрака, — произнес он.

— Но…

— Сядь и держи лед на ожогах. Ты обожглась не очень сильно, но стоит тебе снять лед, как тут же возникнет боль.

Алана сидела на кухонной табуретке и любовалась мастерством Рафа. Он готовил так же, как выполнял и любую другую работу: уверенными, четкими, неторопливыми движениями, без суеты. Горка блинов увеличивалась.

К тому времени, когда все уселись в столовой, блинов было столько, что хватило бы накормить вдвое больше собравшихся за столом. По крайней мере так казалось, пока не приступили к еде. Высокогорье и свежий воздух сделали свое дело: аппетит удвоился.

Даже Алана съела достаточно много и начала уже охать. По молчаливому указанию Рафа Боб занялся мытьем посуды. Стэн и Джанис вызвались помочь ему. Раф доставал рыболовные принадлежности, а Алана упаковывала завтраки.

На небе еще не погасли последние звезды, когда Раф повел двух пижонов к месту ловли, по дороге давая советы, какая приманка наиболее эффективна, какие приемы стоит использовать при ловле в прозрачно чистой воде.

Только лишь Боб собрался последовать за Рафом и Аланой вверх по тропе, как Раф пристально посмотрел на него.

— Я обещал Алане научить ее ловить рыбу на мушку, — произнес Раф. — Для этого нам абсолютно не нужны зрители.

— Я не буду смеяться. — Некое подобие улыбки отразилось на лице Боба. — Много.

— Тебе вообще не придется смеяться, — спокойно возразил Раф, — поскольку тебя просто не будет рядом.

Боб метнул взгляд на сестру, но та покачала головой. Пожав плечами, он смирился с тем, что не пойдет ловить рыбу вместе со старшей сестрой.

— А, ладно, — согласился Боб. — Ведь я обещал показать Стэну, как пользоваться «красоткой». Держу пари, наш улов будет богаче.

— Безусловно, — кивнула Алана. — Раф пользуется крючками без зазубрин. Если захочется полакомиться форелью, все надежды возлагаем на тебя, братец.

— Без зазубрин? — поспешно переспросил Боб. — И как давно?

— С тех пор, как начал бриться.

— Глупейший способ ловить рыбу, — усмехнулся Боб, отворачиваясь. — Можно умереть с голоду.

— Рыбалка — это нечто большее, чем просто способ набить утробу, — заметил Раф.

— Зависит от того, насколько ты голоден, не так ли? — бросил через плечо Боб, спускаясь вниз по тропе.

— Смотря какой голод ты испытываешь, — спокойно парировал Раф. И, обернувшись к Алане, спросил: — Готова?

— Я…

— Я покажу тебе отличное местечко для рыбалки. Просторно, при резком взмахе удочке абсолютно не за что зацепиться.

— Ты полагаешь, я смогу хорошо забросить удочку? — криво усмехнулась Алана.

Нежный смех Рафа слился с журчанием горного ручейка, протекающего вдоль тропы.

Хотя солнце еще не высветило горные отроги, предрассветное прохладное сияние уже озарило землю, тропинка переливалась разноцветными красками, валуны, казалось, были окутаны серебристыми бархатными мантиями. В глубоких спокойных заводях, где не бурлила вода, форели поднимались к самой поверхности, оставляя на водной глади светлые расходящиеся круги.