Без следа - Робертс Нора

— Чертова женщина! — Разве мало ей было тех легких денег, что она заработала на нем? Она убила себя. Он внушал себе, что она сама убила себя, и все же чувствовал, что повинен в ее смерти.

Трейс на мгновение закрыл глаза и представил свой островок в океане. Ласковый ветерок, сочные фрукты, знойные женщины. Как только он получит деньги, то сразу же выходит из игры.

Трейс схватил бутылку виски, стоявшую на комоде, и налил себе двойную порцию, чтобы избавиться от привкуса вина, которым его угощал Кендеса. Но это не помогло. С размаху поставив стакан на стол, он направился в соседнюю комнату, чтобы сообщить Джиллиан новости о ее брате.

Она сидела на кровати, неестественно распрямив спину и сложив руки на коленях. Она не обернулась, когда он вошел, а продолжала пристально смотреть в окно.

— Все еще дуешься? — Виски не помог, но, возможно, если он найдет выход бушевавшим в душе эмоциям, станет лучше. — Не знаю, что утомительнее, слушать твое нытье или терпеть твое плохое настроение. — Сорвав с себя галстук, он швырнул его в сторону стула. — Заканчивай с этим, док, если, конечно, хочешь узнать, что я выяснил о твоем брате.

Теперь она взглянула на него, но в ее взгляде он не увидел ни гнева, ни недовольства. И нетерпения, которое он ожидал увидеть, тоже не было, а только горе, неприкрытую боль без слез. Он начал снимать пиджак, и когда стянул его, только и смог произнести:

— Что случилось?

— Я позвонила отцу. — Ее голос звучал тихо, но твердо. Услышав этот более похожий на шепот голос, он не стал ругать ее за использование незащищенной телефонной линии. — Я думала, ему следует узнать, что мы вот-вот найдем Флинна. Я хотела утешить его, дать ему надежду. Я знаю, он чувствовал себя абсолютно беспомощным, отправив на поиски меня, вместо того чтобы поехать самому. — Она закрыла глаза, собираясь с силами. — Трубку взяла его сиделка. Она живет в доме и ухаживает за ним. Он умер три дня назад. — Она разжала руки, затем снова сжала их. — Три дня назад. Я не знала. Меня не оказалось рядом. Его похоронили сегодня утром.

Трейс молча подошел к ней, сел рядом и обнял за плечи. Она лишь на мгновение заколебалась, а затем прижалась к нему. Слезы не приходили. Джиллиан не понимала, почему испытывает ледяное оцепенение, когда горячие, бурные рыдания принесли бы облегчение.

— Он умер в полном одиночестве. Никто не должен умирать в одиночестве, Трейс.

— Ты говорила, он был болен.

— Он умирал. Он знал об этом и не хотел быть таким, каким его сделала болезнь — слабым и немощным. Все его достижения, его гениальный ум не смогли помочь ему. Он хотел лишь одного: чтобы я привезла Флинна домой до того, как он умрет. А теперь слишком поздно.

— Но ты по-прежнему должна все сделать, чтобы вернуть Флинна домой.

— Он так любил Флинна. Я вечно разочаровывала его, а Флинн был его гордостью. Тревоги последних дней только ухудшили его состояние. Я хотела, чтобы он умер легко, Трейс. Даже после всего, что между нами было, я хотела, чтобы он умер легко.

— Ты делала все, что в твоих силах. Ты делаешь то, чего он хотел.

— Я никогда не делала того, чего он хотел. — Теперь по ее пылающим щекам катились слезы, но Джиллиан этого не замечала. — Он так никогда и не простил меня за то, что я уехала в Америку и оставила его. Он никогда не мог понять, что мне нужна была свобода, что я хотела выбрать свой собственный путь в жизни. Он видел лишь то, что я ухожу и отвергаю его и то, что он для меня запланировал. Я любила его. — Ее голос сорвался на рыдание. — Но я никогда не могла раскрыть перед ним душу. И уже никогда не смогу. Господи, я даже попрощаться с ним не смогла. У меня даже этого шанса не осталось.

Джиллиан не сопротивлялась, когда он прижал ее к себе, баюкая, лаская, успокаивая. Он ничего не говорил, лишь крепко держал ее в своих объятиях, когда она наконец разразилась рыданиями, неудержимыми и бурными. Он хорошо понимал ее горе, ярость и боль и знал, что здесь не помогут слова, а лишь время. Обнимая ее, он откинулся на постель, пока она безутешно выплакивала свою боль.

Ему было хорошо знакомо чувство вины. Они с Джиллиан были словно огонь и вода, но у него тоже есть отец, который по-своему представлял жизнь сына, который не понял его и не захотел простить. И он знал, что чувство вины делало горе еще более сильным, чем любовь.

Он ласково коснулся губами ее виска.

Джиллиан лежала тихо, и он продолжил ласково поглаживать ее по голове. Солнечный свет по-прежнему лился сквозь окно, и, решив задвинуть шторы, он принялся вставать. Джиллиан крепко ухватилась за него.