Роман по-испански - Чепурина Мария

Особенно зацепила Коробкову одна игривая песенка, исполненная «Сапатосами» на концерте в каком-то клубе. Взгляд Редондо на этом видео был особенно чарующим, а мотив особенно завораживающим. Наташа, словно загипнотизированная, сидела перед компьютером, извиваясь в такт музыке и каждые две с половиной минуты нажимая на левую кнопку мыши, чтобы снова запустить видеоролик. «Сьемпре ке те прегунто... ке комо куандо и донде... ту сьемпре ме респондес... кисас кисас кисас! – самозабвенно подпевала Коробкова. – Эстас пердиендо эль тьемпо... пэнсандо пэнсандо... пор ло ке мас ту кьерас... аста куандо аста куандо». О чём поётся в песне, она, разумеется, понятия не имела.

Оторвавшись от экрана в третьем часу ночи, Наташа без сил упала на кровать и отключилась. До рассвета она ворочалась в полубреду, шепча время от времени «Лало... Лало...». Лишь к рассвету уснула нормально. Нормально – это если не считать того, что снились Коробковой «Лос Сапатос».

В понедельник она первый раз в жизни шла в школу, думая не о том, как бы повторить уроки или заслужить хорошую оценку, а о том, чтобы встретить Алёну и поговорить с ней о «Лос Сапатос». За выходной Коробкова выяснила кучу разных фактов о своей любимой группе. Их было так много, что казалось, Наташина голова просто треснет, если не выпустить их наружу, не поведать человечеству в лице Заевой – единственного его представителя, готового слушать коробковскую болтовню. Зачем Алёне знать дату и место рождения Лало, зачем ей выслушивать историю группы, зачем знакомиться с переводами песен, которых она даже не слушала – это всё было дело десятое. Наташа уже предвкушала, как поделится с заново обретённой подругой своими открытиями.

Увы, этого не случилось. Заева почему-то не пришла в школу. Коробковой было не привыкать проводить перемены, сидя за партой, но сегодня это показалось особенно унылым. Нет, она, конечно, вовсе не мечтала носиться в это время по коридорам, как некоторые! Да и всякие тусовки в туалетах с обсуждением там якобы «секретиков» считала глупостью несусветной. Что уж говорить о беготне на школьный двор: ведь там, считала Коробкова, собираются одни лишь конченые люди – те, кто курит. Нет-нет-нет. В правильности Наташиного поведения на переменах невозможно было сомневаться: все нормальные люди только так и должны вести себя между уроками! Но... как хотелось иногда влиться в компанию, почувствовать себя среди друзей, обсудить последние новости, увиденные фильмы и… творчество «Сапатосов»!

Наташа посмотрела по сторонам: в классе кипела жизнь. Возле нескольких парт кучковался народ, один из парней старательно выводил на доске бранное слово в адрес врага, два других тренировались в поднятии собственного стола, кто-то хвастался новым мобильником, кто-то торопливо переписывал домашку из тетради приятеля. Все чем-то заняты, и никому не было дела до Коробковой – равно как и до группы «Лос Сапатос».

Может, сегодня всё-таки удастся найти себе собеседника?

Она встала из-за парты, прогулялась по классу туда-сюда. Никто, разумеется, не обратил на неё внимания. Выходя в коридор, Коробкова услышала сзади: «Наташа!!!», вздрогнула, хотела обернуться, но не стала. Было ясно, что зовут кого-то из тёзок, учившихся в классе. Отличницу звать было некому и незачем, да и гоняли её, в случае чего, только по фамилии.

На подоконнике сидели две девчонки из Наташиного класса и что-то оживлённо обсуждали. В их беседе проскользнуло слово «химия». «Учёбу обсуждают! – подумала Коробкова. – Наконец-то за ум взялись. Подойду-ка я к ним, пообщаемся, может, по химии что посоветую...»

– Ты о чём? Что за «химия»?

– Ну, притяжение в смысле. Что, ты не слышала? Так говорят, когда люди друг другу сразу понравились – «химия между ними возникла».

– То есть Димка влюбился в Кристину? С чего ты взяла? И почему «сразу»? Они же знакомы давным-давно!

– Фу-ты ну-ты, не придирайся к словам! Если бы ты смотрела не только на торт, то заметила бы, как они смотрели друг на друга весь вечер! А потом ещё ходили целоваться в коридор!

– Ты говоришь про меня так, как будто я какая-то там обжора! Торт, фи! Ну естественно, я видела, как Димка и Кристина отходили! Но откуда ты знаешь, что они там целовались?

– А что им ещё было делать?! Крестиком вышивать? Я сегодня весь день за ними слежу, ребята явно стесняются того, что натворили, и боятся друг на друга смотреть!

– А вот Ксенофонтова, которая напилась как сапожник, похоже, ничего не стесняется! Погляди-ка, вон, ходит вся из себя!

– Это она Попкову отомстить мечтает. Он же Иришку тогда танцевать пригласил!

– Ну всего-то разок!

– Разок, а она уже ревнует.

– Интересно, после этого дня рождения у нас в классе появятся новые пары?

– Может, появятся, а может, и старые распадутся. Вообще, знаешь, удивляюсь Димкиным родителям! Разрешить ему пригласить весь класс, да ещё и уйти из дома на целый день – это надо большую смелость иметь, ха-ха-ха!

– Они просто нас плохо знают... А ты что здесь уши греешь?

На Коробкову обратили внимание только сейчас, минуты через три после того, как она подошла к одноклассницам. Стоящая возле восседающих на подоконнике девчонок и мечтающая, чтобы с ней пообщались, она походила на нищего попрошайку, оказавшегося в ресторане возле стола важных господ в надежде, что ему подадут немного объедков.

– Я не грею... Просто подошла...

– Сейчас она подслушает наш разговор, а потом побежит докладывать классухе про то, чем мы занимались у Корженевского!

– Точно!

– Да не собираюсь я докладывать! Совсем с ума посходили... Что, тут постоять уже нельзя? Это что, ваш собственный подоконник? Вы что, купили его?

– Слушай, Коробкова, тебе что, встать больше негде? В школе не помещаешься? Ну иди, вон к тому ботанику подойди!

В коридоре, на некотором отдалении от них, тусовался жирный, весь покрытый прыщами очкарик из седьмого класса.

– Точно-точно! Иди, подойди к нему! Вместе вам интересно будет, хе-хе!

– Закон Ома обсудите!

Наташа отошла, понурив голову. Две кумушки на подоконнике вернулись к своему разговору. Через минуту они, кажется, уже забыли о Коробковой. Девчонки не стремились специально над ней издеваться, не испытывали к ней ненависти. Наташа просто была нулём, не существовала для них. Иначе как объяснить слова «весь класс» на дне рождения Корженевского, о котором она даже не знала?

Коробкова вернулась за парту. Теперь она отчётливо слышала, что случившийся в воскресенье праздник, на который её не позвали, обсуждают справа, слева, спереди и сзади. Ну и ладно! Тьфу на всех! Наташа же не из тех, кого интересуют всякие пьянки-гулянки? И она вовсе даже не завидует тем, кто провёл выходной в компании друзей, кто танцевал, играл и целовался в гостях! Просидеть целый день дома, решая дополнительное задание по геометрии, было гораздо круче, а главное, полезнее и умнее! А Кристина с Димкой... что ж... Наташе просто жаль их! Да, она их решительно презирает! Через двадцать лет, когда все соберутся на встречу выпускников, Корженевский и его пассия будут нищими, плохо одетыми, опустившимися людьми без образования и статуса. А Коробкова станет к тому времени директором какого-нибудь предприятия! Она явится в дорогой одежде, вся такая красивая, блистающая, излучающая успех... если, конечно, её позовут, не забудут.