Загадка неоконченной рукописи - Делински Барбара

Минут через двадцать в дверь позвонили. Кэйси уже успела промыть глаза холодной водой и восстановить макияж и чувствовала себя более-менее в своей тарелке. Но все равно предпочла бы, чтобы дверь открыла Мег. Но Мег она уже отпустила.

Она спустилась по передней лестнице и выглянула в боковое окошечко. Перед дверями стояла темноволосая, темнокожая женщина. На ней была широкая рубаха и лосины, в одной руке она держала пачку листов бумаги. Такой великолепной кожи Кэйси не видела ни у кого – такой шелковистой кожи и такого выдающегося живота, хотя в остальном женщина была весьма изящной.

Кэйси открыла дверь, настороженно улыбаясь. Ответная улыбка была куда более естественной.

– Я – Эмили Эйзнер, вот решила познакомиться с новой соседкой. Вы уже встречались как-то с моим мужем, Джеффом. Мы живем здесь, в Корт, – она махнула рукой, – через четыре дома от вас.

– Да, я помню Джеффа. Он сказал, что вы беременны, но ни словом не упомянул о том, как вы красивы.

– И к тому же наверняка не сказал, что я черная, – добавила Эмили с прямотой, которая сразу же понравилась Кэйси. – Людей это обычно шокирует. Должно быть, я первая такая, поселившаяся здесь, в Корт, на верхних этажах, если вы понимаете, о чем я.

Кэйси понимала. Она протянула руку.

– Я Кэйси Эллис. Очень рада познакомиться с вами.

– Взаимно, – сказала Эмили, отвечая на рукопожатие. Улыбка постепенно сошла с ее лица. – Джефф не знал, что вы родня доктору Ангеру. Он не обращает внимания на то, о чем болтает прислуга в доме. Мои соболезнования.

– Спасибо. Но на самом деле я совсем не знала его.

– Неважно. Все равно это был ваш отец. Потеря есть потеря. Я знаю, что вы только переехали и у вас полно дел, но я хотела вернуть вот это. – Она протянула бумаги – теперь Кэйси видела, что это книги. – Это ноты. Мы с доктором Ангером всегда менялись ими. Это те, что он давал мне.

Кэйси взяла стопку.

– Вы играете на пианино?

– Не так хорошо, как он. Я брала уроки, но раньше мне никогда не хватало времени. А теперь я думаю, что сошла бы с ума от скуки, если бы не пианино. Я привыкла работать, но мы решили, что ребенок нам нужен больше, чем доход. У меня было два выкидыша за три года, поэтому на этот раз мы особенно осторожны.

Кэйси отступила внутрь.

– Может, вы пройдете и присядете?

– О, нет, – улыбнувшись, ответила Эмили. – Мне нравится стоять. – Она перестала улыбаться. – Я просто хотела, чтобы вы знали, мне будет не хватать вашего отца. Он не очень общался с соседями. Я была одной из немногих, кто стучался в эту дверь. Однажды я услышала, как он играет, и не смогла устоять.

– Я понятия не имела, что он играет, пока не увидела рояль. Так вы говорите, он играл хорошо?

– Он играл… – Улыбка Эмили стала задумчивой, – очень точно. У него не было абсолютного слуха, он не мог просто услышать музыку и подобрать ее. Ему приходилось много трудиться, много упражняться, но он добился замечательных результатов.

– Он брал уроки?

– Насколько я знаю, нет.

– Никогда?

– Он так говорил, поэтому это еще более удивительно. Я имею в виду, он действительно достиг совершенства. Он вполне мог играть в камерном оркестре, но не думаю, что кто-нибудь, кроме меня и Мег, слышал, как он играет. Мне кажется, для него это было очень личным.

– Он был застенчив, – сказала Кэйси. Впервые в ее устах это прозвучало не как обвинение, а как констатация факта, причем с оттенком сочувствия.

– Очень. Мы никогда много не говорили, только играли.

– Вы говорите, вы менялись. Может, у него осталось что-то ваше?

– Несколько сборников, – отмахнулась она, – но я могу забрать их как-нибудь потом.

Кэйси более настойчиво пригласила Эмили пройти.

– Где они могут быть?

– В табурете у рояля. Он всегда хранил их там.

– Ну, тогда это просто, – сказала Кэйси и провела Эмили через холл в зал. В его дальнем конце, в тени рояля, прятался табурет. Он был из того же дорогого дерева, что и инструмент, с обитым гобеленом сиденьем. Кэйси и не подозревала, что оно открывается.

«На самом деле, – подумала Кэйси, – еще более удивительно то, что оно закрывалось, учитывая три стопки нот, плотно сложенных там». Содержимое табурета уплотнял большой конверт из манильской бумаги, приклеенный скотчем к нижней стороне сиденья.

Глава 9

Литтл-Фоллз

Опираясь одной ногой о землю и придерживая у бедра шлем, мотоциклист окликнул ее: