Дорога судьбы - Стил Даниэла

– Какая муха тебя укусила, Камилла?

Она грубила всем уже несколько дней, но сегодня превзошла себя. Иеремия никогда не видел ее в таком состоянии. Впрочем, он вообще ее мало знал.

– Черт побери, я буду вести себя так, как мне нравится, Иеремия! – Она кричала на Терстона, и это поразило его.

– Ничего не выйдет. Тебе придется извиниться перед миссис Гудхарт. Ты сегодня же напишешь ей письмо, а я завтра передам его. Ты поняла?

– Я поняла, что ты сумасшедший, Иеремия Терстон! Ничего подобного я не сделаю. – Она испугалась, когда Иеремия схватил ее за руку и одним движением усадил в кресло.

– Кажется, ты не поняла меня, Камилла. Я жду, чтобы ты написала Амелии письмо с извинениями.

– Почему? Она твоя любовница?

– Что? – Иеремия посмотрел на Камиллу, как на сумасшедшую.

Амелия была слишком порядочной женщиной, чтобы стать чьей-нибудь любовницей. Когда-то он едва не сделал ей предложение. Он чуть было не рассказал об этом Камилле, однако решил, что это только подольет масла в огонь.

– Камилла, ты вела себя грубо. Теперь ты моя жена, а не избалованная девочка, которая делает все, что хочет. Ясно?

Камилла выпрямилась во весь рост и посмотрела на мужа.

– Я миссис Иеремия Терстон из Сан-Франциско, а мой муж – один из самых богатых людей в штате Калифорния... Да и во всей стране, черт побери! – Выражение ее лица повергло Иеремию в ужас. – Поэтому я могу делать все, что хочу. Тебе ясно?

Терстон, став свидетелем страшной метаморфозы, решил ее остановить:

– Если ты будешь так себя вести, Камилла, то добьешься только того, что тебя будут презирать и ненавидеть всюду, где бы ты ни появилась. И я бы посоветовал тебе держаться поскромнее, пока ты еще не приехала в Калифорнию. Я живу в самом обычном доме в долине Напа, выращиваю виноград, копаю руду. Вот и все. Да, ты моя жена. Но если ты думаешь, что это дает тебе право грубить нашим друзьям, нашим соседям или нашим рабочим, то жестоко ошибаешься.

Неожиданно Камилла схватила свои соболя и засмеялась. Она добилась всего, чего хотела. Она любила Иеремию, но любила и то, что у него было и что он собой олицетворял. Теперь то же самое олицетворяет и она. Никто больше не посмотрит на нее свысока, кем бы ни был ее отец. Если ее матери-аристократке не удалось добиться того, чтобы люди перестали вспоминать о низком происхождении отца, она сама преуспела в этом гораздо больше. Она вышла замуж за человека совершенно другого круга, самого богатого в Калифорнии. Нет уж, больше никто не посмеет смотреть на нее сверху вниз! Она заняла неслыханно высокое положение в обществе. У нее появились такие деньги, о которых в Атланте и мечтать не приходилось. Где бы они ни появлялись, вокруг начинали шептаться, и она знала, что означает этот шепот. Папа ей обо всем рассказал. Иеремия был одним из самых могущественных, самых важных людей в стране.

– Только не называй себя простым рудокопом, Иеремия Терстон! Мы оба знаем, что это вздор. Ты занимаешь гораздо более высокое положение, а значит, и я тоже.

С трудом верилось, что ей едва исполнилось восемнадцать лет. Сейчас она казалась гораздо старше.

– А что будет, если мы разоримся, если рудники иссякнут, если я все потеряю, Камилла? Что будет тогда? Кем ты будешь, если лишишься этих побрякушек? Просто никем.

– Ничего ты не потеряешь, не бойся.

– Камилла, в детстве, когда я жил в Нью-Йорке, нам часто было нечего есть, а потом мой папа нашёл золото в Калифорнии. Тогда об этом мечтали все. Да и сейчас мечтают. Повезло и ему, и мне. Только и всего. Удача. Счастливая судьба. И тяжелая работа. Но все это может уйти так же легко, как и пришло. Поэтому человек должен всегда оставаться самим собой, что бы ни случилось. Я женился на чудесной маленькой девочке из Атланты, и я люблю тебя... А ты вышла за меня замуж и внезапно преобразилась. Это нечестно по отношению к тебе самой.

– Почему? Со мной тоже все обходились не слишком честно. Даже собственная мать. – Неожиданно на глазах Камиллы блеснули слезы, она тоном непослушного ребенка сказала: – Мать всегда обращалась со мной так, словно считала меня частью отца... Но она все-таки вышла за него замуж, а он... Даже если он и был голодранцем, то сумел нажить состояние и обеспечить ее. Он сделал мать богатой после того, как застрелился ее отец. И все равно на нас с Хьюбертом всю жизнь смотрели свысока. Хьюберту на это наплевать, а мне нет, и я больше не желаю мириться с этим, Иеремия. А эта Амелия такая же, как и все остальные, – аристократка и воображала. Я знаю таких людей. Я насмотрелась на них на Юге. Они притворяются чертовски милыми и заставляют тебя поверить в это.