Мужские капризы - Браун Сандра

Но даже несколько мгновений спустя насыщение все еще отдавалось в ней легкими всплесками экстаза.

Когда она наконец открыла глаза, то поняла, что его руки больше не обнимают ее, а неподвижно вытянуты вдоль его тела. Он откинулся на подушки. Лицо Адама было холодным и бесстрастным, глаза открыты. И, что хуже всего, его возбуждение пропало.

— Адам? — Ей едва хватило воздуха, чтобы позвать его, но она была уверена, что мужчина слышит ее. Он промолчал, и Лила снова окликнула:

— Ты слышишь меня?

— Теперь тебе лучше оставить меня одного, — коротко ответил Кавано. — Я устал.

Лила смотрела на него и ничего не понимала. Испытывая угрызения совести, она отодвинулась от Адама, помедлила одно мгновение, но он не сделал попытки задержать ее. Тогда Лила встала с кровати. Смущенная, растерянная, она собрала свою одежду и выскользнула из комнаты.

Лила радовалась, что на потолке в гостевой спальне есть вентилятор. Так у нее была возможность хоть на что-то смотреть. Час за часом она наблюдала, как вращаются лопасти у нее над головой, гоняя воздух и осушая слезы, солеными ручейками текущие по ее щекам.

Она уже тысячу раз проиграла ситуацию в своем воображении, но так и не смогла найти разумного объяснения поведению Адама. Он был так возбужден. Что же произошло? Что? Что она сделала не так? Или она чего-то не сделала?

Встревоженная, несчастная, Лила повернулась на бок. Вентилятор не смог высушить одну слезинку. Она скатилась по ее щеке, сползла к кончику носа и упала на подушку. Лила была недовольна собой. Она никогда не плакала. Никогда в жизни она не плакала из-за мужчины. Ее рассердило, что она нарушила правило и теперь рыдает из-за Адама Кавано. Она так и знала, что ничего хорошего у них не может быть! Он просто взял и вышвырнул ее из своей постели, ничего не объяснив, не сказав ни слова. Он что, считает ее бесчувственной чуркой?! Захотел — уложил в постель, захотел — вышвырнул?!

Но ведь и он сам не выглядел счастливым. Нельзя сказать, что Кавано просто воспользовался ею и выбросил, как одноразовую бритву. Если честно, то он был еще более подавленным и огорченным, чем она. Но почему, когда Лила дала ему то, чего ему хотелось и в чем он нуждался, когда он доказал себе, что способен…

Эта мысль вдруг отрезвила Лилу.

Она медленно перевернулась на спину. Ее губы раскрылись от изумления. Как же это не пришло ей в голову раньше? Совершенно отчетливо Лила вспомнила лицо Адама. Оно не было лицом победителя, совсем наоборот. На его черты легла печать поражения. Он избегал взгляда. Ему явно не хотелось, чтобы она смотрела на него.

Отстраненно она вытерла со щек слезы и прошептала в темноте кое-что, совершенно неподходящее для леди.

— Понятно, что он расстроился, — обратилась девушка к самой себе.

Лила хорошо знала тело Адама. У него было небольшое родимое пятно на внутренней стороне руки, ближе к подмышке. Еще ребенком он наступил на консервную банку на пляже, и на пятке остался шрам. А на пояснице росли легкие пушистые волоски.

Но так же хорошо, как она знала его тело, Лила знала и его психическое состояние. Она догадывалась о том, что ему неприятно. Она представляла ход его мыслей. При любом стечении обстоятельств Лила могла бы предсказать, как прореагирует на ситуацию Адам.

Именно потому, что она так хорошо знала своего пациента, Лила поняла, что огорчило его. И она сообразила, что ей следует предпринять. Ей придется поступиться своей гордостью, но это ерунда, если на другой чаше весов человеческая жизнь. Метод, о котором она подумала, был совершенно неэтичным, он стал бы поводом для того, чтобы ее лишили лицензии. Но Лила решила, что все равно сделает то, что необходимо. И по одной простой, но очень важной причине. Она любит Адама Кавано.

На следующее утро Лила беззаботно впорхнула в комнату Адама. Она выглядела именно так, как выглядят женщины, употребляющие губную помаду «Крылья фламинго» и черную подводку для глаз, — дешево.

— Доброе утро, пират. Как дела? Адам сидел в своем кресле и отрешенно смотрел в окно. Настроение у него было хуже некуда, как Лила и предвидела.

— Отлично.

— Хорошо спал?

— Я спал нормально.

— Пит сказал, что ты плохо ел за завтраком.

— Ты что, моя мать?

Лила от души расхохоталась.

— Что ж, если бы я была ею, — она игриво подмигнула ему, — то мы совершили бы смертный грех. — Губы Адама даже не дрогнули. — Не смешно?