Независимая жена - Ховард Линда

Кража книги, казалось, парализовала ее, лишила способности действовать. Приуныв, Салли решила просто начать все заново, но понимала, что точно повторить ранее написанное не удастся; она не сможет вспомнить все детали вдохновенных формулировок. Какое-то время она плакала от гнева и отчаяния, потом, наконец решившись позвонить Рису в офис, поняла, что ждала слишком долго — все уже разошлись по домам.

Так что делать было нечего, только ждать. Она приняла душ, легла на кровать и стала смотреть телевизор, потом уплыла в сон, даже не расстелив постель, и проснулась рано утром от ругани где-то по соседству.

Салли чувствовала зверский голод, потому что не только не съела вчерашний заказанный обед, но и не поужинала минувшим вечером, и пустой желудок стал последней каплей — свернувшись в клубочек, как ребенок, она судорожно заплакала. Как он посмел!

Но Рис посмеет все, что угодно, в этом она убедилась на собственном опыте. Она опять заснула и, проснувшись почти в десять утра, почувствовала пульсирующую головную боль. Еще раз приняла душ, оделась, затем глубоко вздохнула несколько раз и села к телефону. Другого способа нет. Придется побеседовать с ним.

Пока храбрость не покинула ее, Салли набрала номер офиса и попросила соединить с мистером Бэйнсом. Как обычно, на звонок ответила Аманда, Салли сумела спокойным голосом пожелать ей доброго утра, прежде чем поинтересовалась, можно ли поговорить с Рисом.

— Конечно, он приказал немедленно соединять с тобой, — бодро ответила Аманда, нервы Салли вибрировали от напряжения, пока не объявился Рис.

— Салли. — Низкий бархатистый голос в ухе заставил ее подпрыгнуть, ударив трубкой по и без того уже ноющему виску. — Где ты, дорогая?

Она сглотнула и хрипло сказала:

— Я хочу вернуть мою книгу, Рис!

— Я спросил — где ты?

— Книга… — снова начала она.

— Забудь о чертовой книге! — рявкнул он, и это оказалось большим, чем могли выдержать ее нервы.

Она давилась, пытаясь проглотить рыдание, рвавшееся из горла, но судороги стремительно следовали одна за другой, и она беспомощно разревелась, вцепившись в трубку, как в спасательный трос.

— Ты… ты украл ее! — бессвязно обвиняла она между всхлипами. — Ты знал, что это единственная вещь, которую я не могла бы… если… а ты украл! Я ненавижу тебя, слышишь? Ненавижу! И никогда больше не хочу тебя видеть…

— Не плачь, — отрывисто сказал Рис. — Детка, пожалуйста, не плачь. Скажи мне, где ты, и я приеду за тобой, как только смогу. Ты получишь назад свою книгу, обещаю.

— Вилами на воде! — съязвила она, утирая влажные щеки тыльной стороной ладони.

Он нетерпеливо вздохнул.

— Сама подумай, тебе придется встретиться со мной, если ты хочешь получить назад свою рукопись. И поскольку это, кажется, единственное, чем я могу удержать тебя, то этим и воспользуюсь. Встретимся за обедом…

— Нет, — взорвалась она, глядя на помятые слаксы и топ. — Я… я не подходяще одета.

— Тогда мы пообедаем в моей квартире, — оживился он. — Я позвоню домработнице и попрошу ее все подготовить, так что встретимся у меня в половине первого. Там и сможем откровенно и без помех поговорить.

— Я не знаю, где ты живешь, — призналась Салли, сдаваясь неизбежному.

Она знала, что это ошибка — снова увидеть его; следовало бы наплевать на рукопись и забыть о ней, попробовать начать писать заново, но она не могла. Невзирая на риск, она не могла уехать без своего детища.

Муж дал ей адрес и инструкции о том, как добраться, и перед тем, как повесить трубку, ласково спросил:

— Ты в порядке?

— В полном, — холодно ответила она и опустила трубку на рычаг.

Салли встала, расчесала волосы и ошеломленно посмотрела на собственное отражение в зеркале. Очень бледная, глаза запали, вся одежда в складках. Она не позволит Рису увидеть ее в таком виде! А кроме тюбика помады в сумочке больше ничего нет!

Но, к счастью, у нее при себе деньги, а на первом этаже гостиницы открыты магазины. Приняв решение, она вызвала лифт, спустилась вниз и поспешно купила симпатичное белое летнее платье с узорами из крошечных цветочков и белые босоножки на высоких каблуках.

В другом магазине купила косметику и духи; потом помчалась в свою комнату. Тщательно нанесла макияж, ликвидируя разрушительные последствия слез и беспокойства, затем надела элегантное хлопковое платье и старательно расчесалась; не было времени сооружать прическу, так что оставила волосы струиться вниз по спине густой соболиной гривой.