Принц для сахарской розы - Щеглова Ирина

– Галина, – выдохнул Азиз.

– Кофе будешь? – спросила мама.

– А? – Азиз встрепенулся. – Кофи? – После чего он застеснялся, и его щеки из бронзовых стали темно-кирпичными.

Мне стало интересно, и я устроилась на табуретке с другой стороны стола, наблюдать.

Не мог же Азиз знать того, что мама подкармливает всех бездомных животных и раздает детишкам булочки своего приготовления.

Между прочим, Азизу просто повезло, потому что наш Рыжий отлучился куда-то по своим собачьим делам и выпустил из виду черный вход. Иначе он просто не подпустил бы чужака к дому.

Мама сварила кофе, налила его в большую фаянсовую кружку и поставила перед незваным гостем.

Азиз удивился размеру чашечки кофе, но ничего не сказал, опустил сумку на пол и ногой задвинул ее под табурет, робко взялся за ручку кружки, поднес к губам, попытался отпить, обжегся, но кружку не поставил и сидел молча, прихлебывая кофе маленькими глотками.

Его поза и эти жадные глотки подействовали на маму, как действовал на нее всегда вид любого несчастного существа. Она, сердобольно вздохнув, пододвинула к Азизу плетенку с печеньем. Потом вернулась к плите, открыла кастрюльку и положила на тарелку несколько котлет, нарезала длинный батон хлеба толстыми ломтями; всю эту снедь она поставила перед арабом.

– Вот, манже… сильвупле…

Азиз чуть не поперхнулся кофе, потом все-таки отставил кружку и потянулся за печеньем.

– Ты мясо ешь, дурачок, – мягко приказала мама. Еще немного, и она стала бы тыкать его в тарелку носом, как несмышленого котенка.

Теперь и я увидела, что Азиз голоден; он старался изо всех сил не показывать этого, был деликатен, если можно так сказать. Но еда все-таки поглотила его целиком, он даже забыл о нас с мамой; ел он быстро, но очень аккуратно и бесшумно.

Арабы вообще могут быть неслышными. Они умеют двигаться, как призраки: возникает такой призрак перед тобой неожиданно, сначала ты его видишь и только потом – слышишь. Шумными арабы делаются только тогда, когда хотят, чтобы их заметили, или когда они пьяны, спиртное подчас доводит их до буйства.

Дорожки в поселке были засыпаны гравием, но даже дети-арабы бегали так, что не слышно было перекатывающихся под их ногами камешков.

Наконец Азиз закончил с едой, отставил тарелку, вздохнул, сказал «мерси» и снова обратил свой взгляд на маму.

– На здоровье, – ответила она.

Азиз встрепенулся, поднял с пола свою сумку, раскрыл и начал доставать оттуда всякую всячину.

– Но, но, – попыталась протестовать мама, – нам не надо.

Но Азиз, казалось, не обратил на ее слова никакого внимания. И тут я увидела, как Азиз усмехнулся, только краешками губ, но сразу же спрятал свою усмешку, словно смазал ее.

Теперь покраснела мама. Она потянулась к сувенирам.

Азиз молча следил за ее движениями: как она взяла какую-то деревянную фигурку, мельком взглянула на нее и сунула в карман платья.

Обрадованный Азиз попытался было назвать свою цену, но с мамой торговаться невозможно, она всегда платит частникам столько, сколько считает нужным. У нее даже есть свой комплект гирек, с которыми она ходит на рынок.

Азиз об этом не знал. Он побледнел, его скулы, и без того острые, теперь заострились еще больше, глаза сузились, кожа на лице стала почти серой от волнения. Он сделал попытку вернуть свой товар, рассказывал, как он, рискуя жизнью, пробирается через границу. Он то повышал голос, то снижал его до шепота, втягивал голову и озирался, показывая, как он боится пограничников. Но маму заставить расстаться с деньгами всегда было очень непросто.

– Что ты мне рассказываешь, – отмахивалась она от торговца, – да этого барахла и здесь полно, зачем через границу?!

– Но, но, мадам! – Он чуть не плакал.

Сбиваясь и путаясь во французских и арабских словах, помогая себе жестами, Азиз рассказал о том, что ему несказанно повезло с этой самой границей. Полтора километра по горам, и – Марокко. Здесь, на этой стороне, объявились иностранцы, практически отрезанные от больших городов с их огромными магазинами. А значит, у Азиза появился шанс. И он решился. Он берет у себя дома в Марокко всякий мелкий товар и продает здесь. И казалось бы, все выходит складно, правда, есть одно «но»: на границе жандармы, а у них автоматы. Жандармы злые, им нельзя жениться. Азиз тоже пока не может жениться, за невесту надо заплатить, а у Азиза на руках семья – мать и куча младших братьев и сестренок.

Поспорили – и как-то неожиданно успокоились, сошлись в цене. Прощались уже как деловые партнеры.