Шопоголик и сестра - Кинселла Софи

От этой мысли мне ужасно неловко. Надо поскорее что-нибудь придумать.

Есть мне не хочется, но Эди приготовила настоящий английский завтрак и оскорбилась, услышав, что я в состоянии проглотить только кусочек тоста. Пришлось через силу жевать яичницу с беконом, нахваливать кровяную колбасу, а потом залпом выпить кофе и бежать на поиски Джесс.

Пока я поднимаюсь вверх по холму, утреннее солнце слепит глаза, холодный ветер треплет волосы. Денек в самый раз для примирений. Для новых начал и чистых листов.

Подхожу к двери дома Джесс, звоню и жду, прислушиваясь к гулким ударам сердца.

Мне не открывают.

Что— то меня начали доставать люди, которых вечно нет на месте, когда идешь с ними мириться. Прищуриваюсь, смотрю на окна, гадая, за какой занавеской прячется Джесс. Может, бросить камушек в стекло?

А если разобью к чертям? Тогда Джесс меня точно возненавидит.

Потрезвонив еще несколько минут, отхожу от двери. Ладно, подожду. Спешить все равно — некуда. Присаживаюсь на невысокую ограду, ерзаю, устраиваясь поудобнее. Вот так. Дождусь ее, вскочу и сразу все объясню — пусть поймет, что мне очень жаль.

Сидеть на каменной ограде жестковато, никак не удается выбрать удачную позу. Я смотрю на часы, подношу их к уху, убеждаюсь, что они не остановились, потом наблюдаю за престарелой дамой с собачкой, медленно семенящей по другой стороне тротуара.

Затем снова бросаю взгляд на часы. Прошло пять минут.

Вот скукотища-то.

А как же охотники целыми днями сидят в засаде? И не звереют от скуки и безделья?

Встаю, чтобы размять ноги, снова иду к дому Джесс. На всякий случай опять звоню и зигзагами возвращаюсь на прежнее место. По улице шагает полицейский. А ему что здесь нужно? Я думала, они или корпят над бумагами в участке, или шныряют по улицам в патрульных машинах.

Вдруг я понимаю, что направляется он прямиком ко мне, и настораживаюсь. Ничего противозаконного я не делаю! Или подождать сестру возле ее дома — преступление?

М— да… А вдруг закон запрещает сидеть возле чужого дома? Но я же здесь всего пять минут. Это не считается. И потом, кто сказал, что я кого-то жду? Может, я просто дышу свежим воздухом.

— Все в порядке? — спрашивает полицейский.

— Конечно, спасибо!

Блюститель закона выжидательно смотрит на меня и молчит.

— А в чем дело? — вежливо интересуюсь я.

— Вы не могли бы встать, мисс? Это вам не общественная скамейка.

Ну, это уж слишком.

— С какой стати? — дерзко возражаю я. — Теперь ясно, от чего все беды в этой стране! Кто не с нами, тот против нас, да? Не успеешь присесть на ограду, как на тебя уже подают в суд!

— Это моя ограда, — сообщает полицейский и указывает на дверь: — А это мой дом.

— А, вот как! — Я густо краснею и вскакиваю. — Я… уже ухожу. Чудесный заборчик!

Все ясно. Подкараулить Джесс возле дома не выйдет. Ладно, загляну попозже.

Дохожу до деревенской площади и решаю завернуть в магазин. Келли сидит за прилавком все с тем же номером «Эль», Джим раскладывает в витрине яблоки.

— А я ходила к Джесс, — мрачно объявляю я, — но ее нет дома. Придется подождать.

— Хочешь, почитаю тебе гороскоп? — предлагает Келли. — Может, там есть что-нибудь про сестер.

— Вам, юная леди, — укоризненно вмешивается Джим, — положено готовиться к экзаменам. А если не занимаешься, так иди обслуживай покупателей в чайную.

— Нет! Я занимаюсь! — Келли незаметно корчит мне гримаску, откладывает «Эль» и придвигает к себе учебник алгебры.

Бог ты мой, алгебра. А я и забыла, что это такое. Хорошо все-таки, что мне уже не тринадцать лет.

Организму после встряски требуется глюкоза, поэтому я иду в кондитерский отдел, набираю шоколадного печенья и хрустящих апельсиновых палочек. Потом меня притягивает к полке с писчебумажными принадлежностями. Обожаю всякую канцелярию, много ее никогда не бывает. Прихватываю коробочку канцелярских кнопок в виде овечек — им-то я всегда найду применение. Пожалуй, возьму заодно степлер и несколько папок, тоже с овечками.

— Помощь не нужна? — спрашивает Джим, посматривая на охапку моих покупок.

— Нет, спасибо!

Вываливаю все добро на прилавок, Келли подсчитывает сумму,

— Хочешь чаю? — спрашивает она.

— Спасибо, в следующий раз, — из вежливости отказываюсь я. — Не хочу вам мешать.

— А ты никому и не мешаешь. До четырех часов, пока не подешевеет хлеб, сюда никто не заглянет. Заодно поможешь мне с французским.

— Ну хорошо, — с облегчением говорю я.

Постараюсь помочь, чем смогу.

Прошло три часа, а я все еще торчу в магазине. Выдула три чашки чаю, сгрызла полпакета шоколадного печенья и яблоко, прикупила сувениров для всех родных и знакомых — всяких там кружек в виде толстяка Тоби и подставок под горячее. Такие можно подарить кому угодно.

Еще я помогала Келли. Правда, с алгебры и французского словаря мы как-то быстро переключились на наряд для школьной дискотеки. Перелистали все журналы, какие только нашлись в магазине, я по-новому накрасила Келли — исключительно в порядке эксперимента. Один глаз получился вообще суперски — дымчатые тени и накладные ресницы, которые завалялись у меня в косметичке; да и второй тоже ничего — в стиле шестидесятых, с серебристыми тенями и модерновой белой тушью.

— Только матери в таком виде не показывайся, — предупреждает Джим, проходя мимо.

— Сюда бы еще мои заколки, — сокрушаюсь я, критически изучая Келли. — Соорудили бы тебе потрясный хвост.

— Ух, круто! — изумляется Келли, взглянув на себя в зеркало.

— Скулы у тебя просто бесподобные, — сообщаю я и слегка оттеняю их розовой пудрой.

— Здорово-то как! Бекки, ну почему ты не здесь живешь? Мы бы с тобой каждый день красились!

Волнение девчушки трогает меня до слез.

— Знаешь… — говорю я, — может, я когда-нибудь снова приеду. Если помирюсь с Джесс.

Но при мысли о Джесс меня снова начинает подташнивать. И чем дольше я жду, тем сильнее нервничаю.

— А мне так хотелось накрасить Джесс… — задумчиво добавляю я. — Но она отказалась наотрез.

— Значит, она дура, — заявляет Келли.

— Да нет. Просто… у нее другие вкусы.

— Джесс — колючка, — вставляет Джим, проходя мимо с бутылками вишневого лимонада. — Даже не верится, что вы с ней сестры. — Он ставит бутылки на прилавок и вытирает потный лоб. — Видно, все дело в воспитании. Джесс пришлось в жизни тяжко.

— Так вы знаете ее семью? — оживляюсь я.

— Ага, — кивает Джим, — немного, но знаю. Приходится иметь дело с отцом Джесс. Он владелец компании «Бертрам Фудс». Живет в Нейлбери, в пяти милях отсюда.

От жгучего любопытства мне даже не сидится на месте, Джесс ведь ни словом не обмолвилась о своей семье. И мои папа с мамой ничего не рассказывали.