Ты, только ты - Филлипс Сьюзен Элизабет

— Хватит! — Он оттолкнул ее от себя, тряся головой. — Я долго пытался быть либеральным и понимающим, но теперь подаю в отставку.

Она была так поражена, что прекратила сопротивляться.

Он вскочил на ноги.

— Я заведен как черт, но я лучше запрусь в ванной комнате с экземпляром «Пентхауза», чем буду продолжать эти первобытные игры. Мне наплевать на все твои выверты, потому что я прекращаю издевательство над собой. Мне до чертиков надоело чувствовать себя каким-то папуасом, которому дадут лишь после того, как он пропляшет боевой танец. — Он навис над ней. — Если хочешь знать мое мнение, у тебя достаточно зарубок на спинке твоей кровати, чтобы поиметь немного больше чувственности, когда дело доходит до мужчин. — Уперев руки в бедра, он смотрел на нее. — Начиная с этого момента, я обещаю вести себя по собственному разумению и, как только мне окажут сопротивление, тут же пошлю все к дьяволу, невзирая на то что меня просили прежде не обращать на это внимания.

Пораженная, она молча глядела на него.

— Может быть, мне самому, ради разнообразия, хочется почувствовать чье-то желание! — воскликнул он. — Может быть, и мне бы понравилось быть привязанным к спинке кровати! Неужели я многого хочу?

Понимание приходило медленно. Она вспомнила, что действительно шепнула ему не останавливаться, что бы она при этом ни говорила. Она вспомнила о его уродливых отношениях с Вэлери, и, когда все это до нее дошло, облегчение было таким острым, что к горлу ее подступил какой-то комок.

Он тяжело сел на край кровати, заложив руки между сдвинутых колен и бездумно глядя на дверь гостиной.

— Возможно, это Божья кара. Когда мне было за двадцать, я принимал участие во многих кутежах с обязательной групповухой, так что мне теперь никак не удается вернуться на исходные рубежи.

Она натянула одеяло до подбородка.

— Дэн… ох… Могу я что-то сказать?

— Нет, если разговор пойдет о хлыстах и собачьих ошейниках. — Он помедлил. — Или о группах более двух человек.

Комок в ее горле поднялся еще выше. Она издала кашляющий звук:

— Нет.

— В таком случае хорошо. Давай. Она заговорила, обращаясь к его спине, тщательно подбирая слова:

— Ты не совсем правильно меня понял. Когда я просила тебя не прекращать… этого, даже если я стану возражать, я имела в виду поцелуи. Ты действительно… ммм… прекрасно целуешься. — Она сделала глубокий вздох, начиная понемногу справляться с собой. — Я… У меня была пара замыканий. Ну, не замыканий, это не то слово. Скорее это можно назвать аллергией. Как бы то ни было, когда я целуюсь с мужчиной, у меня порой возникает такая реакция.

Он повернулся к ней, наморщив лоб. Она умолкла. Его грудь смущала ее. Его великолепный бюст, отлитый в бронзе, сделал бы честь любой галерее искусств.

Она с трудом сделала глотательное движение.

— Я просто пыталась пояснить тебе, что, если у меня появится… эта реакция… ты мог бы отчасти…

— Не обращать на нее внимания?

— Верно. Но дальше было другое… Когда мы уже не целовались. Когда ты трогал меня… — Комок в ее горле исчез. — Я просила тебя остановиться уже по этому поводу.

Его глаза потемнели от сострадания:

— Фэб…

— Когда я говорю «стой», я именно это имею в виду. Всегда. — Она еще раз глубоко вздохнула. — Никаких кривотолков, никаких измышлений. Я не похожа на твою бывшую жену, и жажда насилия над собой — не моя игра. В моем понимании «стоп» и означает «стоп».

— Я понял и приношу извинения. Она знала, что разразится слезами, если он еще раз пожалеет ее.

— Насчет этой аллергии при поцелуях… — Он потер свой подбородок, и ей показалось, что в его глазах вспыхнули озорные искорки. — На случай, если мы решим как-нибудь поцеловаться еще. Вдруг у тебя опять появится эта реакция и ты скажешь: а ну-ка Дэнни, постой! Надо ли мне будет останавливаться?

Она опустила ресницы.

— Да. Я, кажется, уже поняла, что в любом деле нужна четкость.

Потянувшись к ней, он провел пальцами по ее щеке.

— Теперь у нас все в порядке?

— Да.

Она хотела подняться и подобрать свою одежду, но он коснулся ее с такой нежностью, что ей расхотелось двигаться. Она вновь почувствовала закипающий в нем жар и поняла, что он собирается поцеловать ее. Она больше его не боялась. Более того, что-то похожее на желание, кажется, загорелось и в ней — не всепожирающий огонь, но маленькое, уютное пламя.

— Тебе не нравится мое нижнее белье? — шепнула она.