Прилив - Робертс Нора

– Я убью тебя! Ты, ублюдок! Я убью тебя при первой же возможности. – Сет извивался, боролся, уверенный, что на него посыплются удары.

– Остынь, парень. – Когда худые потные руки выскользнули из его хватки и замолотили по воздуху, Этан встряхнул мальчишку. – Так ты ничего не добьешься. Я сильнее и буду держать тебя, пока ты не выпустишь весь пар.

– Убери лапы! – Сет оскалился, как волчонок. – Ты, сын шлюхи.

Этот удар оказался болезненнее и попал в цель точнее, чем кулак. Этан затаил дыхание, медленно кивнул:

– Да, ты прав. Вот почему мы так хорошо понимаем друг друга. Послушай, Сет, когда я отпущу тебя, можешь бежать. Можешь поливать меня грязью. Именно этого люди ожидают от сыновей шлюх. Но я надеюсь, что ты хочешь для себя лучшего.

Этан встал на колени, вытер с губ кровь.

– Ты уже дважды разбил мне лицо. Попробуешь еще раз, и я так надеру тебе задницу, что ты месяц не сможешь сидеть.

– Я тебя ненавижу!

– Отлично. Но для ненависти должны быть серьезные причины.

– Ты просто хотел залезть ей между ног, и она тебе позволила.

– Заткнись! – Этан схватил Сета за рубашку и рывком поставил на колени. – Не смей так говорить о Грейс. Ты же сразу понял, какая она, и поэтому доверял ей.

– Плевать я на нее хотел, – заявил Сет и сглотнул подступивший к горлу комок.

– Если бы ты плевал на нее, то не разозлился бы так на нас обоих. И не чувствовал бы себя так, будто тебя предали.

Этан отпустил мальчика, потер ладонями лицо, бессильно опустил руки. Он никогда не умел говорить о чувствах. Особенно о своих.

– Нам надо объясниться. Ты не ошибся в том, что произошло до того, как ты явился домой, но ты совершенно неверно это истолковал.

Губы Сета растянулись в презрительной усмешке.

– Я знаю, что такое траханье.

– Да, насколько ты знаешь, это безобразные звуки, мерзкие запахи, барахтанье в темноте, деньги, переходящие из рук в руки.

– То, что ты не платил ей, еще не значит….

– Помолчи, – перебил его Этан. – Когда-то я тоже так думал. Думал, что секс – одна мерзость и грязь. И удовлетворение животных инстинктов.

Но все обстоит не так просто…

Этан вспомнил, как надеялся, что кто-то другой будет объяснять все это парню.., не скоро, когда придет время. А оказалось, что время уже пришло и объяснять придется ему.

Он не смог бы говорить о сексе, подмигивая и ухмыляясь, как Кэм, или гладко и по-научному, как Филип. Его единственное оружие – искренность, и, дай бог, этого хватит.

– Секс можно сравнить, например, с едой. Просто утоляешь голод, и все. Иногда ты платишь за еду, иногда меняешь ее на что-то. И если ты даешь столько же, сколько берешь, то это справедливый обмен.

– Секс – это просто секс. А все украшательства только для того, чтобы книги и фильмы лучше продавались.

– Ты считаешь, будто это все, что происходит между Анной и Кэмом? – Сет дернул плечами, но призадумался. – Их связывает многое другое, кроме секса, на чем можно построить общую жизнь. Это не то, с чем вырос ты или с чем я провел первую часть своей жизни, – вот почему я могу говорить прямо.

Этан прижал пальцы к глазам.

– Когда другой человек тебе не безразличен, когда он – не просто привлекательное лицо или тело, когда тебя толкает на близость не только похоть, когда ты хочешь дать больше, чем взять, то все меняется. У меня ни с кем не было так, как с Грейс.

Сет пожал плечами и отвел глаза, но Этан успел увидеть боль, отразившуюся в глазах мальчика, исказившую его лицо.

– Я знаю, что ты неравнодушен к ней, что твои чувства – искренние и сильные, и очень важны для тебя. Может быть, ты хотел, чтобы она была совершенством, чтобы у нее не было плотских желаний, как у других женщин. Я думаю, ты хотел защищать ее, следить, чтобы никто ее не обидел. Поэтому я повторю тебе то, что как раз закончил говорить ей. Я ее люблю. Я никогда никого не любил, кроме нее.

Сет продолжал молча таращиться на болото. У него болело все: тело, душа, но больше всего его мучил стыд.

– Она тоже вас любит?

– Да. И черт меня побери, не пойму, за что. Сет знал, за что. Этан – сильный, надежный и совсем не воображала. Просто делает то, что надо делать, что правильно.

– Я хотел заботиться о ней, когда вырасту.

Вы, наверное, считаете меня идиотом.