Дважды дрянь - Колочкова Вера Александровна

– Хорошо. Я позвоню сейчас.

Подойдя к телефону и потянув уже к трубке руку, она вдруг поняла, что звонить Мстиславе совсем не хочет. Что-то щелкнуло внутри, и пробежало дрожью по организму, и выскочило наружу, как вовсе ей там, внутри, ненужное. Неприятное даже. Так и стояла у телефона, замерев и прислушиваясь к себе, пока он не зазвонил сам. Вздрогнув, она сняла трубку. Почему-то она уже знала, что звонит Мстислава.

– Майя! Привет! Ну чего не звонишь-то? Вот все я должна за тебя делать… Тебе неинтересно, что ли, как твои дела продвигаются?

– А знаешь, ты права, пожалуй… И правда неинтересно… – задумчиво протянула Майя в трубку.

– Ну вот, приехали… Как всегда, у нас дурные рефлексии включились, да?

– Ага. Включились.

– Да плевать мне на них, понятно? В общем, слушай меня сюда… Сегодня утром позвонил Алексей Степанович, и…

– А кто это – Алексей Степанович?

– Ну ты даешь! Так зовут адвоката твоего бывшего мужа, между прочим! С которым мы уже четыре года воюем!

– Ах да… Извини…

– Так вот, он сказал, что завтра сюда сам приедет! Сказал, чтоб в десять часов я его ждала у себя в офисе. И голос у него такой, знаешь, хитрющий был! Мне даже не по себе стало… Черт его знает, с чем он таким сюда едет… Суд-то Европейский состоялся уже, а решение до нас пока не дошло… Как ты думаешь?

– Не знаю, Слав. Я ничего не думаю.

– Ага! С тобой советоваться так же полезно, как головой о бетонную стену стучать. Все-таки беззубая ты, Майка… Нет, не беззубая! Ты вообще никакая. Добродетель рыхлая и тошнотворная… Ладно, жди, позвоню завтра. Дам отчет о результатах нашей встречи. Интересно все-таки, зачем он сюда едет…

Уснуть ей этой ночью так и не удалось. Все ворочалась чего-то, вздыхала и мучилась, и совсем непривычные грустные и одновременно сердитые мысли приходили ей в голову… Нет, не по поводу стихийного расставания с давней любовью были эти мысли – она о ней и не думала совсем. Как будто ее и не было никогда. Как будто разбилась она вдребезги о то самое дно, к которому летела так старательно все эти годы. И любовь разбилась, и дружба. А как иначе может случиться с дрянью? Она и дружбы обманной достойна, и любви обманной – все по совести, все по закону… Чего об этом думать-то? Нет, совсем другие думы мучили ее этой ночью. Казалось ей, что происходит у нее внутри какая-то другая работа, преодолевает сопротивление той самой беззубости, рыхлости да тошнотворности, о которой давеча говорила Мстислава. Что это была за работа – она пока и сама не понимала. Может, права ее молодая подруга-адвокатка в том, что не может долго жить в человеке добродетель обманная? Что как ни крути, а жизнь свое возьмет, и должна она со временем обязательно трансформироваться? Только во что? В смелость взять и не быть дрянью? В смелость научиться говорить «нет» всем этим коварным добродетелям? Какое трудное слово – «нет». Очень тяжелое слово. Надо, наконец, научиться общаться с этим словом, впустить его в себя, сделать своим товарищем… Но ей ведь и впрямь давно уже хочется взять и перечеркнуть все Мстиславины юридические старания одним этим замечательным словом – нет! Вот она и начнет говорить его завтра. Придет к ней утром и твердо скажет – нет. И даже хорошо, что при этом будет присутствовать этот Ленин адвокат – Алексей Степанович… Во сколько же он придет, Мстислава говорила? Ага, в десять часов… Вот и она к ним придет в десять часов… И скажет…

Под утро она все-таки заснула. И проспала конечно же. Никто ее и не будил по случаю субботнего дня. Соскочила, глянула на часы – полдесятого! Промчавшись ветром в ванную, быстро умылась, натянула на себя первые попавшиеся под руку вещи, и выскочила за дверь, и застучала каблуками по лестнице, на ходу затягивая на талии пояс плаща. Надо бы зонт взять, на улице наверняка дождь, да некогда возвращаться…

Так и влетела потом в Мстиславин офис – мокрая вся. Закрыла за собой дверь, повернулась…

Леня. В низком кресле, вплотную примостившемуся к Мстиславиному столу, сидел Леня. Повернул к ней голову, глянул из-под очков. За Лениной спиной еще кто-то маячил – она и не разглядела толком. Высокий кто-то. Наверное, Алексей Степанович, Ленин адвокат. Значит, вместе приехали. Это хорошо. Это очень хорошо…

– Здравствуй, Леня… – заставила она себя улыбнуться. – Я вот… Я тоже пришла… Я сказать хочу… Заявление хочу сделать… – И, подняв голову, продолжила уже в Мстиславино застывшее лицо: – Слава, ты составь бумагу, пожалуйста, что я ото всех своих претензий отказываюсь. От всего отказываюсь. И… от глупых этих алиментов конечно же…