Незабудка - Лоуэлл Элизабет

Где не будет воспоминаний о Рафе, являющемся к ней во сне.

О Джеке, который преследовал ее в ночных кошмарах.

Когда Алана все-таки сняла телефонную трубку, она позвонила в ближайший салон и договорилась, чтобы ей уложили волосы. Обычные заботы успокоили ее. К тому времени как Алана добралась до самолета, она чувствовала себя увереннее. Вечером она окажется дома. Если ночные кошмары опять будут ее преследовать, то пусть лучше это происходит в родных стенах, где прошло детство, а не в чужих холодных холлах временного жилища.

Она успокаивала себя этой мыслью, пока добиралась до Соленого Озера, а там пересаживалась в самолет до Вайоминга. Когда стюардесса предложила газету, Алана машинально взяла ее. Она пробежала глазами страницу, и вдруг взгляд остановился на заголовке в разделе развлечений: «Последняя песня Джек-и-Джилли». Хотя внутри все похолодело даже при взгляде на заголовок, Алана знала, что статью она прочтет. Она читала все, написанное о гибели Джека, даже досужие вымыслы бульварной прессы. И эту статью она просто не может обойти стороной.

Прошел уже почти месяц со дня смерти Джека. Месяц с тех пор, как у Аланы появился провал в памяти. Она все еще надеялась, что кто-то где-то знает больше о гибели Джека, что какое-то слово или фраза в статье смогут привести в действие дремлющие механизмы ее памяти и события тех шести дней вырвутся наружу, избавив ее от ночных кошмаров.

Или, напротив, подвергнут более жестоким страданиям.

Такая возможность таилась в извилистых лабиринтах ее разума. Доктор Джин предполагал, что она испытала ужасы, неподвластные ее воображению даже в ночных видениях.

Потерю памяти можно рассматривать с разных точек зрения. Божий дар. Естественный рефлекс. Следствие пережитого кошмара. Все соткано воедино и ничего конкретного. Но страх она испытывала постоянно, пугаясь собственной тени, особенно в преддверии ночи.

Возможно, доктор Джин и прав. Может, ей лучше и не вспоминать о произошедшем.

Алана торопливо отогнала неприятную мысль. Ничего не может быть хуже состояния, когда не веришь в собственные разум, мужество и здравомыслие.

С тех пор как умерла мать, Алана всегда была мужественной, единственной в семье, кто знал, что нужно делать, и делала это.

А потом умер Раф, и Алана просто сломалась.

Музыка стала единственным утешением после смерти Рафа. В музыке воплощались светлые мечты о человеческом тепле, о безудержном веселом смехе и о великой любви, о которой можно только петь, потому что слова бессильны.

Благодаря песне пережила Алана даже смерть возлюбленного. Она нашла в себе силы, чтобы действовать. Это она доказала своим прошлым. Любыми путями докажет опять. Она переживет горе.

Любой ценой. Алана взяла газету, сложила ее удобнее и начала читать.

В первой части статьи давался обзор только что выпущенного альбома Джек-и-Джилли. Дальше шло простое перечисление фактов о гибели Джека. Месяц назад Джек и Джилли Ривз отправились в путешествие верхом по отдаленным районам Вайоминга. В пути их застал снежный буран. Они пытались спастись, но удалось это лишь Джилли. Джек погиб при падении. С сильно вывихнутой лодыжкой Джилли каким-то чудом сумела спуститься с горы, она добралась до рыбацких хижин и уже оттуда по радио попросила о помощи.

Тем не менее, она сама была в двух шагах от смерти. Моральная травма была настолько сильна, что она потеряла память и ничего не помнит о том, как ползла навстречу своему спасению. Врачи констатировали истерическую потерю памяти, вызванную смертью мужа от несчастного случая. Ше-

риф Митчел был согласен с такими выводами, поскольку вскрытие показало, что причиной смерти Джека было несовместимое с жизнью повреждение шейных позвонков в результате падения.

Несчастный случай…

Ничего нового. Ничего неожиданного. Ничего, что могло бы восполнить ужасный пробел, оставленный в памяти Аланы о тех шести днях. Тем не менее, она перечитала статью еще раз, пытаясь найти ключ от запертой кладовой своей памяти.

Но тщетно. Она не удивилась и не разочаровалась.

При заходе самолета на посадку Алана сидела и нервно перебирала пальцами волосы. Голова казалась чужой, легкой, не обремененной больше тугими черными косами. Мастеру удалось превратить остатки отрезанных ножом волос в аккуратную нежную шапочку, которая обрамляла, но не скрывала полностью лицо с правильными чертами. Результат оказался поразительным — переливающееся полночное серебро нежно оттеняло интеллигентное лицо, отмеченное печатью трагедии и кошмара.