Боковая ветвь - Степановская Ирина

Ее высокий покровитель уехал на четыре года в Женеву, и для нее это было так же далеко, как на Марс. Без него ее переезд в Москву был практически неосуществим. Застряла и докторская. У института не было ни желания, ни денег финансировать дорогой проект, а заниматься мелочью Наташа не видела смысла. Ее зажимали. Начальник, завкафедрой, с трудом, еле сдерживаясь, терпел у себя конкурентку. От предчувствия невозможности реализовать задуманное Наташа очень нервничала и была полубольна. Нерадостный это был год в ее жизни.

Родителям теперь было не до нее. То есть все, что отец с мамой делали, было как раз для нее — заботы о внучке, работа на даче, хлопоты по хозяйству. Но им уже было не до Наташиных переживаний по поводу плохо продвигающейся работы, неудачного замужества.

— Не дрейфь, дочка, как-нибудь образуется! — говорил Наташе отец, но утешения звучали поверхностно. Да это было и понятно — главное место в их жизни теперь занимала Катя. И если бы не приняли они на себя заботы о внучке не только без упрека, а с удовольствием, Наташе было бы очень стыдно, что она их так загрузила. Она, конечно, гораздо больше времени проводила бы тогда с Катей, но, естественно, работать на полную катушку в таком случае не смогла. И ничего бы не добилась. Поэтому родителям Наташа была очень благодарна. И в Лаос, между прочим, они ее тоже отпустили без звука. «Конечно, поезжай, доченька, — сказала тогда мама. — За Катюшку не беспокойся, поднимем, научим читать, подготовим в школу».

И выполнили свое обещание в тоже довольно непростые, особенно для периферийных городов, времена. Когда Наташа через год пребывания в Лаосе получила письмо с фотографиями, она расплакалась. С глянцевых листов на нее смотрела обаятельная, совсем взрослая девочка с агатовыми глазами и ямочками на щеках. Первоклассница. Ее дочь.

«Боже мой, — думала тогда Наташа, вытирая слезы. — Пока я буду здесь, дочь вырастет без меня!» Но единственным утешением Наташиным мыслям было то, что она сознавала: отец и мама были всегда, сколько она теперь помнила, вдвоем, вместе выполняли любую работу и отдыхали тоже вместе. То есть, как говорила Наташа, они жили жизнью прекрасной лебединой пары, никогда не ревнуя друг друга, никогда не ругаясь.

Но сразу после этих прекрасных, добрых мыслей в голову лезла другая — Злая, навязчивая — мысль. И как ее ни гнала Наташа, она возвращалась к ней снова и снова: «Они всегда вместе, но я-то одна! Почему, ну почему очень часто в семьях, где есть замечательные отцы, дочери не могут создать свою полноценную семью? Не потому ли, что всех мужчин, попадающихся им на жизненной дороге, они непременно сравнивают с папочкой?»

Однажды Наташа подумала: а хотела бы она жить с отцом на даче вместо мамы? Заниматься простыми делами, выращивать кабачки и астры, ездить на завод на работу и с нетерпением ждать конца недели, чтобы снова очутиться в зеленом раю?

Она даже засмеялась. Конечно же, нет! Мама и папа уже одно целое, они неразделимы! Вот где бы ей, Наташе, найти своего такого мужчину, она бы все тогда ему отдала!

А поскольку Наташа понимала, что такие браки, как у ее родителей, без сомнения, большая редкость и многим смертным недоступны, она и не надеялась уже найти себе спутника подобного отцу.

И она стала медленно погибать, находясь в плену обстоятельств, высасывающих ее силы и волю, будто паук высасывает муху. Сюда же до кучи пришлись и неприятности на работе в виде кордонов, препятствующих ее дальнейшим научным исследованиям, и подсиделки коллег-сотрудников, но самым главным все-таки было то, что не было в ее жизни такого мужчины, от которого она могла бы ждать пускай не материальной, но хотя бы моральной поддержки. Нужна была помощь извне.

В таком состоянии, совершенно, кстати, неожиданно для нее, ее и нашел Алексей Фомин. Его звонок раздался день в день через год после ее возвращения из Лаоса. Она пригласила его прийти вечером в гости. Ей было неловко, но она попросила отца и мать взять внучку и переночевать на даче.

— А кто придет-то? — спросили они, не привыкшие к таким просьбам дочери.

— Алеша Фомин, — сказала она таким голосом, будто время действия происходящего опять вернулось на несколько лет назад и хорошо знакомый им Алексей был, как и прежде, в их доме частый гость. Отец и мама переглянулись со значением и согласились. Мама даже успела испечь творожное печенье к чаю. Наташа видела, что мама неожиданно разволновалась. Ее волнение — передалось почему-то и ей.