Поющие в терновнике - Маккалоу Колин

— Мэгги, милая, не плачь, — сказал он, опускаясь рядом с ней на росистую траву. — На, возьми, ручаюсь, у тебя нет с собой порядочного носового платка. С женщинами всегда так. Возьми мой и вытри глаза, будь умницей.

Она взяла платок и послушно утерла слезы.

— Ты даже не сменила свой наряд. Неужели ты сидишь тут с полуночи?

— Да.

— А Боб и Джек знают, где ты?

— Я им сказала, что иду спать.

— Отчего ты плачешь, Мэгги?

— Вы со мной весь вечер не разговаривали.

— А! Так я и думал. Ну-ка, посмотри на меня. На востоке тьма начинала рассеиваться, там уже сквозил жемчужный свет, в Дрохеде загорланили первые петухи, приветствуя зарю. И он видел — даже от долгих слез не потускнели эти чудесные сияющие глаза.

— Мэгги, сегодня вечером ты была самая красивая, всех девушек затмила, а кто же не знает, что я бываю в Дрохеде чаще, чем требуется. Я — священник и потому должен быть выше подозрений, примерно как жена Цезаря, но, боюсь, не всегда мысли у людей столь чисты. Для священника я еще не стар и недурен собой. — Он представил себе, как приняла бы Мэри Карсон эту скромную самооценку, и беззвучно засмеялся. — Прояви я к тебе хоть на грош внимания, об этом в два счета заговорил бы весь Джилли. Уже гудели бы телефонные провода по всей округе. Понимаешь, что я хочу сказать?

Мэгги покачала головой; светало, и ее короткие кудряшки золотились с каждой минутой все ярче.

— Ну, ты еще молода и не знаешь, как оно бывает, но надо же тебе учиться, и почему-то всегда учить тебя приходится мне, верно? Так вот, я хочу сказать, люди станут говорить, что я внимателен к тебе как мужчина, а не как священник.

— Отец Ральф!!

— Ужасно, правда? — Он улыбнулся. — Уверяю тебя, именно так и скажут. Пойми, Мэгги, ты уже не ребенок, ты — взрослая девушка. Но ты еще не научилась скрывать, как хорошо ко мне относишься, и если бы я при всех подошел и стал с тобой разговаривать, ты бы смотрела на меня такими глазами, что люди не правильно бы это поняли.

Мэгги как-то странно смотрела на него, и внезапно взгляд ее стал непроницаемым, она резко отвернулась, и теперь отец Ральф видел только ее щеку.

— Да, понимаю. Очень глупо, что я раньше не понимала.

— А теперь не пора ли тебе домой? Дома, наверно, все еще спят, но если кто-нибудь поднимется в обычный час, тебе сильно попадет. И нельзя говорить, что ты была тут со мной, Мэгги, даже своим родным ты не должна это говорить.

Она встала и в упор посмотрела на него.

— Иду, отец Ральф. Только жаль, что они не знают вас лучше, тогда бы про вас нипочем так не подумали. Вы ведь ничего этого чувствовать не можете, правда?

Почему-то ее слова больно задели, ранили до глубины души, — так глубоко не проникали самые язвительные колкости Мэри Карсон.

— Да, ты права, Мэгги. Ничего этого я не чувствую. — Он вскочил на ноги, криво усмехнулся. — Наверно, скажи я, что хотел бы чувствовать, тебе это показалось бы странным? — Он провел рукой по лбу. — Нет, ничего подобного я не хочу! Иди домой, Мэгги, иди домой!

Лицо у нее стало грустное.

— Спокойной ночи, отец Ральф.

Он взял ее руки в свои, наклонился, поцеловал их.

— Спокойной ночи, Мэгги, милая.

Он смотрел ей вслед — вот она идет среди могил, вот перешагнула через низкую ограду; в этом платье, расшитом розовыми бутонами, она — само изящество, грация, сама женственность и словно вышла из сказки. Пепел розы. «Очень подходящее название», — сказал он мраморному ангелу.

Когда он шагал через лужайку обратно, автомобили, рокоча моторами, уже отъезжали; праздник наконец-то кончился. В доме музыканты, шатаясь от рома и усталости, укладывали свои инструменты, измученные горничные и нанятые на этот вечер помощницы пытались хоть немного навести порядок. Отец Ральф укоризненно покачал головой.

— Отошлите всех спать, дорогая миссис Смит, — на ходу сказал он экономке. — За такую работу лучше приниматься со свежими силами. Я уж позабочусь, чтобы миссис Карсон не рассердилась.

— Хотите что-нибудь перекусить, ваше преподобие?

— Боже упаси! Я иду спать.

Уже далеко за полдень кто-то тронул его за плечо. Не в силах открыть глаза, он дотянулся до этой руки, хотел прижаться к ней щекой.

— Мэгги… — пробормотал он спросонок.

— Ваше преподобие, ваше преподобие! Ох, пожалуйста, проснитесь!

Голос прозвучал так, что сна как не бывало, он мигом открыл глаза.

— Что случилось, миссис Смит?