Запутанные связи - Гибсон Рэйчел

– Ты прав.

Он мягко прикусил гладкую кожу.

– Наверное, лучше заехать за тобой, чтобы тебе не пришлось рулить в темноте.

Никуда не годное, уничижительное предложение, но, тем не менее, удивительно приятное.

– Я могу добраться сама.

– Знаю, что можешь, но я заеду за тобой.

Откуда-то сзади вдруг раздался голосок:

– А че это вы тут делаете, а?

Мик поднял голову и застыл.

– Трэвис.

Мужчина опустил руки и поднялся на ноги.

– Привет, приятель. Как дела?

– Нормально. Чего ты делаешь-то?

Мэдди развернулась, чтобы взглянуть на племянника Мика, который стоял на верхней ступеньке террасы.

– Просто помогал Мэдди с ее купальником.

– Ртом?

Мик хохотнул, запнулся и посмотрел на Мэдди. Впервые она видела его обескураженным.

– У нее ниточка торчала, – вывернулся сообразительный дядюшка и указал куда-то в сторону бедер девушки, – пришлось откусить.

– Аааа...

– А что ты тут делаешь? – поинтересовался Мик.

– Мама привезла меня поиграть с Питом.

Мик бросил взгляд на соседнюю террасу.

– Твоя мама все еще у Аллегрецца?

Трэвис покачал головой.

– Она уехала. – Мальчик перевел взгляд с дяди на Мэдди, – у вас есть еще мертвые мыши?

– Не сегодня. Но у меня теперь имеется кошка, и через несколько месяцев, когда она подрастет, то переловит всех мышей.

– У вас есть кошка?

– Да. Ее зовут Снежинка. У нее глаза разного цвета и неправильный прикус.

Мик удивленно посмотрел на Мэдди.

– Серьезно?

– Пойдемте, мальчики, я покажу вам.

– Что такое неправильный прикус? – спросил Трэвис, когда все трое вошли в дом.

Мик добрался домой за полчаса до того, как сестра постучала в его дверь и, не дожидаясь ответа, вошла.

– Трэвис сказал, что видел, как ты целуешь Мэдлин Дюпре в задницу, – заявила она, появляясь в кухне, где Мик готовил себе сэндвич перед трудовой вахтой. Брат поднял голову.

– Привет, Мэг.

– Это правда?

– Я не целовал ее в задницу. – Он кусал ее бедро.

– Что же ты там делал? Трэвис видел твою лодку у причала. Что между вами происходит?

– Она мне нравится. – Мужчина отрезал кусок ветчины и положил на бумажную тарелку. – Что в этом особенного?

– Эта стервятница пишет книгу о маме и папе, – Мэг схватила брата за запястье, чтобы привлечь к себе внимание, – и всех нас выставит маньяками и выродками.

– Мэдди уверяет, что не заинтересована ни в чем подобном.

– Чушь. Она роется в грязи, чтобы заработать деньги на нашей боли и страданиях.

Мик заглянул в зеленые глаза сестры.

– В отличие от тебя, Мэг, я не застрял в прошлом.

– Нет, – она отпустила его руку, – ты просто предпочел игнорировать его, будто ничего не случилось.

Мик поднял сэндвич и откусил.

– Я знаю, что случилось, но не живу этим каждый день, как ты.

– Я так не делаю.

Он проглотил кусок и глотнул пива из бутылки «Сэм Адамс».

– Возможно, не каждый день, но всякий раз, когда мне кажется, что ты уже избавилась от этого, какое-нибудь происшествие выводит тебя из равновесия, и ты снова ведешь себя, как подросток. – Он откусил еще раз. – Я хочу жить настоящим, Мэг.

– Думаешь, я не хочу, чтобы ты жил своей жизнью? Хочу. Очень хочу, чтобы ты встретил кого-нибудь, но только не эту падальщицу.

– Ты же сама общалась с ней. – Разговор становился докучливым. Мику нравилась Мэдди вся целиком, как она есть, он собирался и дальше встречаться с ней.

– Только для того, чтобы доказать, что мама не была сумасшедшей.

Он сделал еще глоток и поставил бутылку на стол.

– Но она была сумасшедшей.

– Нет. – Сестра дернула головой и схватила Мика за плечо, развернув к себе лицом. – Не смей так говорить.

– Значит, мама в здравом уме убила двух человек, а потом и себя, оставив своих детей сиротами?

– Она не хотела.

– Это просто слова, но, если ее целью действительно было всего лишь напугать, зачем же она зарядила пистолет?

Мэг поникла.

– Я не знаю.

Мик положил сэндвич назад на тарелку и скрестил руки на груди.

– Ты когда-нибудь размышляла о том, подумала ли тогда мама о нас?

– Подумала.

– Тогда почему, Мэг? Почему убийство мужа с любовницей оказалось важнее, чем ее дети?

Мэг отвела глаза.

– Она любила нас, Мик. Ты не помнишь, как хорошо нам было, вспоминаешь только плохое. Она любила нас и папу тоже.